Весь последний год не мытьём так катаньем. Не кнутом так пряником. Это «ВАЖНО» меня и добило. Прямо сегодня. Надо же было — именно в дождь…
Я сегодня смогла. Он вышел со словами, брошенными вслед:
В ответ уверенное и спокойное:
Спокойствие это взбесило ещё больше.
— И если кто-то закроет тебя в квартире, привяжет и будет мучать и резать ножом, — знай тоже, что выбор сделал ты сам.
/говорю и сразу чувствую стыд за свои слова/
— Понятно.
Уходит.
Взял зонт в два раза больше самого себя и уходит.
Принял решение.
Злюсь. Нервничаю. Начинаю считать в голове. Площадка.
Семь этажей лифта вниз.
Площадка.
Дверь.
Перейти две дороги во дворе.
Двор безлюден. Не охраняем. Дождь как из ведра. Пройдёт помойку. Глухое ребро дома. Ни окон, ни камер. Шестнадцать этажей вытянутой кирпичной колбасы, мимо которой ходят все кому не лень. Одни только зеркала с машины снимали шесть раз, два из которых — днём. А однажды вырезали фары. Подняли железо и вырезали. Вышла утром — две чёрные дыры. И если он сейчас не вернётся — этими дырами станут мои глаза.
Время, время. Сейчас должен дойти до шоссе. Перейти два светофора. Всегда говорю: даже если зелёный, посмотри не летит ли какой-нибудь кто. Хорошо, что говорю, осторожно перейдёт, за это я спокойна. Прошло минут семь. Чёрт, почему я не засекла время? Так. Плюс пять под мостом. Эстакада. Магазин ещё 10-7 минут. Касса две-три минуты, хорошо очередей нет. Спасибо, Господи, за эти магазины.
Обратный путь. Шоссе. Эстакада. Два светофора. Ребро. Двор. Подъезд. Площадка. Лифт. Площадка. Дверь!
Время как жвачка. Нет, глуше. Смола. Вязну. Страх безмолвен. А не вернётся. Не вернётся???
«Мама, когда я пойду в магазин? Мама, я хотел бы пойти в магазин. Мама, я хочу пойти в магазин. Мама, когда ты меня отпустишь одного? Мама, мне ВАЖНО сходить одному.»
Весь последний год не мытьём так катаньем. Не кнутом так пряником. Это «ВАЖНО» меня и добило. Прямо сегодня. Надо же было — именно в дождь.
Ладно-ладно. Тихо. День. Москва. Пусть не центр, но не окраина. Не Бутово, не Текстильщики и не деревня, где как в прошлый год, насмерть за бутылку пива…
Время, время. Надену плащ, выбегу, увидит — расстроится. Не доверяешь, не принимаешь, не веришь, что могу…
Легла, вытянулась.
– «Шизоидная мать, которая не допускает до самостоятельных решений» — строчкой из недавно прочитанного пронеслось в голове, и как продолжение,- «Мальчик вырастет невротическим женоподобным и не умеющим принимать самостоятельные решения».
Растим мужика. Методом седой головы. Маминой. А то чьей же.
Вот она лежит. Полюбуйтесь.
Нет, ещё не поседела. Но наверняка бледная как мел.
Время, время. Милый, тебе уже восемь. Много это или мало чтобы.
Подошла к двери. Осторожно вышла на площадку. Слушаю. Тишина обычно нравится. Сейчас убивает. Стою не шевелюсь. Пора бы уже, пора.
Звук. Лифт. Прячусь. Ложусь будто «так и было», успокаиваю дыхание. Шаги.
— Мамочка, это я.
— Привет. Вот ты сходил. Какие эмоции испытал? /стараюсь говорить голосом, не выдающим волнения/
— Радость.
— А мысли какие были?
— Тоже радостные. Никаких «таких».
Чёрт! Чёрт! Это что же — у него совсем не было страха? Интересно — хорошо это или плохо? Надо будет почитать.
Подошёл. Растопырил крылья.
— Можно я тебя только обниму?
— Конечно, — отвечаю, по-прежнему лёжа.
Как можно банальнее улыбаюсь, волнение ещё не отступило.
Две маленькие ладошки опускаются мне на лопатки, вихрастая голова склоняется на плечо. Сопит. Пахнет счастьем и дождём.
Мужик.
Автор: Olga Lenivaya