Я скорбящая мама, но об этом я никогда не скажу беременной подруге!

Вот секрет, который я храню: я радуюсь твоей беременности. Я следую за тобой через дни, недели, триместры. Я сканирую твои обновления в социальных сетях. Это не преследование, но оно склоняется к такому поведению.

Но я никогда не спрашиваю тебя о твоей беременности. Я никогда не спрашиваю о твоих пристрастиях (хотя я слушаю и знаю, что они есть), я никогда не спрашиваю, как ты себя чувствуешь. Я избегаю присутствия, когда люди восклицают, поздравляют или отмечают твою красоту.

Это не потому, что мне все равно. Я очень волнуюсь. Я люблю то, что происходит в тебе, и я хочу только самого лучшего — срочно и всегда.

Только как женщина, которая потеряла ребенка в конце беременности, я чувствую себя как проклятая. Не привлекая тебя, я чувствую, что защищаю тебя.

Я знаю, это звучит безумно. Звучит самообращенно в n-й степени. Я прекрасно понимаю, что твоя беременность не обо мне. Мне стыдно за себя думать за эти иррациональные термины. Но они есть, тем не менее. Потому что, если есть хоть малейшая вероятность какого-то космического прикосновения, я защищу тебя, не позволяя тебе находиться слишком близко.

Я говорю тебе это только потому, что знаю, что я не единственная. Я знаю других утративших родителей, которые ведут себя подобным образом, и я беспокоюсь, что наше очевидное безразличие к твоей беременности может быть неверно истолковано. Нам не безразлично. Мы не ревнивы. Наоборот, на самом деле.

Я глубоко вовлечена в беременность моих друзей. Но когда я потеряла сына, я тоже потеряла способность нормально разговаривать о беременности. Ничто из того, что я говорю, не подходит — я не могу ни на что жаловаться (тошнота, боли в спине, увеличение веса — нормальные вещи во время беременности — это не то, на что я могу жаловаться). И если бы я напомнила тебе об этой реальности, ну, это тоже плохой тон.

Ни одна беременная женщина, у которой болит спина, не нуждается в том, чтобы я указывала, что нормальное — это хорошо. Разве мне не легче стоять в стороне. Мне неудобно, и я сканирую комнату на предмет выхода.

Это может сделать меня немного одинокой. Это своего рода одиночество, к которому я давно привыкла. И я не пытаюсь вызвать жалость. Я просто говорю, что мамы, пережившие потерю, которые кажутся равнодушными или ревнивыми, или что-то в этом роде — они, вероятно, не такие. В самом деле. С этим молчаливым танцем ничего не поделаешь, кроме как понять, что он существует.

Эти женщины сделают для тебя гораздо больше, чем они позволят. Они помнят, что у тебя был медицинский прием, но не спрашивают, как все прошло. Они хотят видеть ультразвуковые снимки, хотя и не спрашивают. Они стараются все услышать и внимательно отмечают твой срок, планируют идеальную еду или подарок или любящее выражение победы.

Теперь ты знаешь мой секрет.