После трагической беременности я боюсь заводить еще одного ребенка!

Я смотрела на тест на беременность, мое сердце билось от беспокойства. Пока я ждала (как мне казалось вечность), две розовые линии стали заметны. Прямо тогда слезы потекли по моему лицу, но то, что я чувствовала, не было радостью.

Как родитель, который потерял двоих детей, страх и паника поглотили меня. В этот момент я столкнулась с чем-то, что я знала давно.

Я боюсь завести еще одного ребенка.

Это вопрос, который я получала бесчисленное количество раз за эти годы: «У вас будут еще дети?» Я не виню людей за этот неловкий разговор. Когда вы смотрите на мою семью, мы кажемся счастливой парой, которая гордится нашим единственным ребенком. Но большинство людей не осознают, что наша дочь — наша одинокая выжившая малышка.

Шесть лет назад мы с мужем предприняли последнее усилие, чтобы создать собственную семью. Годы бесплодия привели нас к различным специалистам, еженедельным визитам к врачу и нескольким операциям с моей стороны. Нашей последней надеждой было экстракорпоральное оплодотворение, процесс, который требует не только физических, но и умственных и эмоциональных затрат. В тот роковой день в феврале мы сидели в палате, держась за руки, нервно ожидая, чтобы выяснить, прижился ли какой-либо из наших эмбрионов. Через несколько мгновений нас ждал шок нашей жизни. Один эмбрион раскололся, и мы забеременели тройняшками, двумя девочками и мальчиком.

Первоначальный шок сменился волнением. Наша семья, наконец, будет полной. Шли недели, и мое сияние во время беременности проявлялось в полной мере, в то время как мой живот рос быстрыми темпами. Мы знали, что я столкнулась с беременностью высокого риска, но мы с мужем решили оставаться на позитиве. Мы всегда были оптимистической парой.

Но через 18 недель беременности наша жизнь резко изменилась. Врачи провели экстренную операцию, чтобы спасти мою тройню. В течение нескольких недель я находилась в постельном режиме, без движения, кроме как вставала в туалет. Больница стала нашим домом вдали от дома; цветы и открытки быстро заполнили мою комнату. И хотя мы знали, что можем потерять своих детей в любой момент, мы с мужем оставались оптимистичными.

Но менее чем через пять недель наши надежды и мечты были разрушены. Мое тело подвело меня, так как я начала рожать более 17 недель раньше срока. На 22 неделе беременности многие больницы даже не считают ребенка жизнеспособным, однако команда врачей и неонатологов была готова принять все возможные жизненно важные меры.

Наша первая дочь, Эбигейл, родилась «со скрипом». Ее тело было хрупким, а кожа прозрачной, глаза закрыты из-за таких ранних родов. Врачи пытались ее спасти, но ее легкие были слишком слабы. Она скончалась на наших руках почти два часа спустя.

Наши оставшиеся двое малышей родились более 17 часов спустя. В хаосе горя и шока я даже не осознавала, что мои дети родились живыми. Пейтон и Паркер были отправлены в отделение интенсивной терапии новорожденных. Они весили чуть более фунта, они были самыми маленькими и слабыми детьми в отделение интенсивной терапии.

Эти первые часы превратились в дни, а дни в недели. Мы обнаружили, что скорбим о потере одного ребенка, пытаясь оставаться сильными ради двух других.

Спустя всего один месяц после похорон нашего первенца мы получили трагические новости, о которых ни один родитель не хочет слышать. Наши мечты были снова разрушены, когда мы узнали, что наш сын тяжело болен. После 55 дней жизни Паркер скончался в наших объятиях. Это клуб, в котором ни один родитель не хочет участвовать.

Как я быстро поняла, горе — это марафон, а не спринт.

Вы никогда не переживете потерю ребенка, вы научитесь жить с этой дырой в своем сердце навсегда.

В первые дни я чувствовала себя безнадежной, мое сердце разбилось на миллион маленьких кусочков. Были дни, когда я физически не могла встать с постели, но мне пришлось искать выход, потому что у нас был один выживший ребенок, зависящий от родителей.

Шли годы, мы постепенно находили наш новый нормальный темп. Слезы приходили в случайные моменты, когда я представляла, какой была бы жизнь, если бы все трое наших детей выжили. Но через все это мы нашли проблеск надежды. Наша девочка преодолела бесконечные препятствия, ее сила и чрезмерная индивидуальность показали миру, почему она жива сегодня.

Долгое время друзья избегали вопроса о том, будут ли у нас еще дети. Это чувствительная тема для скорбящей матери. Но когда меня спрашивали незнакомцы, мой ответ всегда был один и тот же: мы совершенно счастливы с одним ребенком на земле и двумя детьми на небесах. Может быть, это должно было быть именно так.

Конечно, я много думала о детях. Я всегда думала, что у меня будет больше одного ребенка. Мы с мужем часто говорили об этом, но он знал, чего я боялась признать так долго: мне было страшно иметь еще одного ребенка.

Даже мысль о том, что я снова забеременею, заставила мое сердце биться сильнее. И хотя врачи сказали мне, что у меня может быть совершенно нормальная беременность, я не могла понять душевную боль потери другого ребенка. Я представляла себя волнующимся каждый момент бодрствования, задаваясь вопросом, буду ли я рожать преждевременно или потеряю ребенка еще в утробе. Страх потери был слишком велик, и мы с мужем согласились, что мы совершенно довольны нашим чудесным ребенком.

Из-за бесплодия мы никогда не думали о том, чтобы снова забеременеть. Мы попрощались с нашей клиникой по лечению бесплодия и закрыли эту главу. Жизнь была хорошей. Мы нашли идеальный баланс между родителями и детьми на земле и на небесах. Но мало что мы знали, наша жизнь собиралась измениться.

Ровно через шесть лет после того, как мы начали ЭКО, я сидела в ванной и смотрела на тест на беременность. Мы больше не были полны надежд и мечтаний о том, чтобы создать эту идеальную семью. Я была старше, более измучена, чтобы быть беременной в возрасте около 40 лет.

Когда первоначальный шок утих, я теперь нахожу моменты волнения в страхе.

И хотя мы знаем каждую мелочь, которая может пойти не так, мы с мужем стараемся сохранять осторожный оптимизм. Да, как скорбящий родитель, я боюсь завести еще одного ребенка. И это нормально.

Мы думали, что история нашей жизни завершена, но, оказывается, нам еще предстоит пройти еще одну главу. Поскольку детские бутылочки и подгузники снова заполнят наш дом, наши сердца полны, зная, что этот радужный ребенок появляется после темной, тяжелой бури.