В наше время довольно таки принято думать, что иметь единственного ребенка — правильно и удобно. Малыш получает все внимание и любовь родственников, у него не возникает чувство детской ревности, он абсолютно не вынужден постоянно конкурировать с братьями и сестрами. И еще, если одного ребенка мы можем обеспечить материально, предоставив ему возможность творчески развиваться, путешествовать и получить высшее образование. То есть, по нашим понятиям, сделать его полностью счастливым. Но…
Если провести опрос среди выходцев из многодетных семей и «единственных наследников», выходит наружу обратная ситуация. Дети из большой семьи вспоминают свое детство всегда с удовольствием. Хотя им припоминаются и единственные дырявые ботинки, и длинная очередь к умывальнику, и ежедневная «пустая» каша из общего котла — все это не забывается. Но воспоминания эти всегда приятные: долгие зимние вечера в шумной семейной компании, возня с младшими, первые подростковые откровения старших. Именно общение с братьями и сестрами — главное достояние «многодеток».
Такая ситуация совершенно естественна. Глава семейств по понятным причинам «пропадает» на работе, а то и двух-трех. Ведь мать-героиня редко может совмещать воспитание детей с работой, у нее и по дому забот хватает. Вот поэтому образы отца и матери — это уважение и высший авторитет, тогда как ежедневное общение, из которого и складываются душевные привязанности, происходит между детьми. Им легче преодолевать свои возрастные кризисы: начало школьной жизни, половое созревание, осознание своей личности и роли в обществе. Ведь перед глазами — пример старших, с удовольствием готовых «поучить» малышей с высоты собственной взрослости. А у самих старших — всегда готовые жадно выслушать, щедро одобрить или сердечно посочувствовать малыши.
Отец с матерью часто оказываются за пределами этого сплоченного детского мирка, им иногда не хватает времени разбирать все психологические тонкости трех-пяти разновозрастных личностей. Детям же, особенно в сложном подростковом возрасте, гораздо более важно мнение сверстников (немногим старших братьев и сестер), а не взрослых.
Наркозависимость и криминал — это главные проблемы подросткового поколения в наше время, они начинаются совершенно с малого: безделья, скуки, лишних денег и бесконтрольности. И, опять же, ребенку из многодетной семьи гораздо проще удержаться от этого: ни одной из вышеназванных составляющих у него просто нет. Его мать редко работает или находит работу на дому, а потому практически не выпускает детей из поля зрения. Да и братья-сестры прекрасно знают ситуацию во дворе или школе «изнутри», а потому вовремя «схватят» назревающую ситуацию.
Детские воспоминания одиноких детей, уже напротив, довольно редко окрашены благодарностью к родителям за ежегодные поездки к морю, дорогую одежду и полный набор развлечений. По истечению времени «наследникам» чаще вспоминается другое. Душевное одиночество в семье, например. Парадокс, но единственный на нескольких взрослых ребенок становится не столько объектом всеобщей любви, сколько предметом для торга. Родители шантажируют дедушек и бабушек позволением на общение с внуком, последние покупают эту возможность материальной помощью или иными уступками. И каждый — сознательно или нет — конкурирует с остальными за почетное первенство в сердце малыша не самыми «спортивными» методами.
такие наследники, повзрослев, не могут забыть свои детские обиды за какое-то неисполненное родителями «нематериальное» желание. Иметь собаку, дружить с Колей, поехать с отцом на ночную рыбалку — ребенку, привыкшему ко всеобщему потаканию, трудно смириться с отказом, а неисполненное мимолетное желание способно превратиться в навязчивую идею и стать главным пунктом обвинения на всю жизнь. Лекарство от таких проблем кроется, разумеется, не в исполнении самых пустяковых желаний, а в невозможности малолетнего эгоиста манипулировать взрослыми и ожидать немедленного исполнения всех своих желаний. В этом и есть основная сложность при наличии «семи нянек» у одного чада.
Тем деткам, которые выросли в кругу только взрослых, присуще и раннее душевное отдаление от «стариков». Если пятилетний малыш упорно держался в песочнице за папину руку, а десятилетний школьник, уже стыдясь одноклассников, все еще покорно позволял бабушке сопровождать его до школьных дверей, то в четырнадцать лет подросток способен взорваться при попытке матери разобраться в ящиках его письменного стола. Он начинает обвинять родителей в тотальном непонимании и допотопной морали. Эта жажда самостоятельности «тепличного» ребенка не только обидна и незаслуженна для старших членов семьи, но и «подталкивает» ребенка к поискам приключений в незнакомом мире, где его «поймут». И это, вполне естественно, очень часто оборачивается трагедией. В ход идет и алкоголь, и «экстази», лишь бы почувствовать хоть на время единение с компанией «братанов», которые тебя «отлично понимают».
И еще одна причина психологического краха «наследника»-подростка. В старших классах и на первых курсах вузов, когда в молодом человеке просыпается честолюбие, избалованные многочисленными похвалами членов своей семьи «наследники» очень болезненно относятся к тому, что окружающие не желают признавать их «пупом земли». Эта собственная переоценка порой ломает молодую личность.
Хочется донести, что развитие выходцев из многодетных семей и единственных детей может пойти и по другим сценариям. Но тем не менее определенные отпечатки «семейного следа» прослеживаются и во взрослой жизни у людей самых разных профессий, темпераментов и жизненных устремлений.
Повзрослевшие «многодетки», меньше зацикливаются на быте, они более оптимистичны, эти дети самостоятельны, общительны и легки на подъем. Так уж получилось, что они с детства — неплохие психологи, что облегчает карьеру. Легко подстраиваются под «старших», умело манипулируют «младшими», иными словами успеха в работе добиваются «не умом, а обаянием». Они спокойнее относятся к трудностям и неудачам — ведь проблемы знакомы им с детства.
В личной жизни — то же самое. Они легко сходятся с людьми, способны испытывать одновременно несколько вполне искренних привязанностей. Они не обидчивы, не требовательны и умеют развлекаться. Что касается ответственности, тут многое зависит от степени старшинства в их большой родительской семье. Старшие, как правило, более серьезны и честолюбивы. Они старательно и прочно вьют свое семейное гнездо и наполняют его множеством детей.
Дети-одиночки более замкнуты, они всегда рассчитывают только на себя и собственные силы, бывает такое, что они зависимы от близких, нерешительны в принятии самостоятельных решений. Такие дети с подозрением относятся к окружающему «чужому» миру, независимо от того, «обожглись» они в юности или нет. Они с трудом адаптируются к поворотам судьбы и заведомо отрицательно воспринимают любые серьезные перемены в жизни. Карьера, хотя и успешная, дается им упорным трудом, высоким должностям приносятся в жертву человеческие отношения с коллективом, а работа редко приносит удовольствие. Ведь, пытаясь оправдать честолюбивые мечты всех своих родственников, они не выбирают профессию сами. А бросить нелюбимое, но престижное дело им мешает опасение опять же разочаровать родных, которые «столько сделали, чтобы вывести в люди…»
Единственный наследник проживает свою жизнь, в основном, беря пример с родителей. Поэтому дети разведенных или одиноких родителей редко отличаются «чистоплотностью» в любовных отношениях, легко бросают партнеров и детей. И наоборот, выходцы из крепких любящих семей влюбляются серьезно и «на всю жизнь», прилагают постоянные усилия для укрепления своего брака и очень болезненно относятся к разводу. Однако, как показывает опыт, ко времени рождения детей, они вдруг обретают прагматичное здравомыслие, полностью «прощают» своих родителей за отсутствие братьев и сестер и… заводят одного-единственного «наследника».