Я поднялась с дивана, держа в руках чашку для кофе, чтобы получить вторую дозу кофеина в течение дня.
В пяти шагах от кухни я услышала знакомый топот маленьких ножек, когда я добралась до кофеварки, я повернулась и увидела, как она протягивает ко мне ручки, ожидая, что ее поднимут к ее месту на стойке. Наше любимое утро: мы пошли по рутинным шагам, чтобы создать новую чашку варева: поменять старую чашку на новую, нажать кнопку «Пуск», самостоятельно открыть сахар перед тем, как насыпать его в чашку и мешать его устраивая «торнадо». Сделав дегустационный глоток, она хихикнула, зная, что ее закружат в объятиях для нашего ежедневного празднования «лучшей в мире чашки кофе».
Такая маленькая. Она на стадии, когда она хочет быть частью всего, что я делаю, и не хочет, чтобы я была вне ее поля зрения, не зная, где я. Если я встаю с дивана, это гарантированный вопрос: «Мамочка, куда ты идешь?». Мой ответ — обычно неинтересный поход в ванную или прогулка к холодильнику. В любом случае, она следует за мной.
Потому что, хотя она первая приветствует своего папу с восторженным криком, когда он входит в дом, она просто любит свою маму прямо сейчас.
Ночью она хочет только меня, мое одеяло и кресло-качалку. Она точно знает, в какой укромный уголок моей руки она хочет положить голову, и ее чувство безопасности наполняет воздух каждую ночь, когда она начинает тихонько сопеть.
Она мамина девочка.
Когда я вытаскиваю разделочные доски для приготовления обеда, я гарантировано слышу звук ступенчатого стула, скользящего по полу и останавливающегося под столешницей рядом со мной. «Я хочу помочь», — скажет она, прежде чем гордо протянуть мне овощи, которые мне нужны.
Она мамина девочка.
Когда она спотыкается о свое слишком большое для нее платье принцессы и ударяется локтем, независимо от того, какой взрослый человек ей ближе, она бежит ко мне, чтобы найти утешение.
Она мамина девочка.
И, честно говоря, бывают дни, когда ее постоянная потребность во мне утомляет.
Я бы хотела, чтобы она позволила кому-то другому помочь ей или дать мне минуту, чтобы провести некоторое время в моем собственном пространстве. Я поняла, что просто не могу все время впитывать ее. Мне нужно время, чтобы погрузиться в тишину в моем собственном разуме время от времени.
На днях она совершила набег на мой шкаф за ее любимой парой красных туфель на высоких каблуках. Она принесла их на кухню и хихикнула, когда она шаркала и спотыкалась. «Привет, мамочка!» — крикнула она. «Посмотри на меня… Я как ты!»
В тот момент, когда эти милые маленькие слова слетели с ее губ, они напомнили, что однажды она вырастет и сможет обуть эти туфли. Она ляжет спать, даже не пожелав спокойной ночи.
Она не заметит (или ей будет все равно), когда я выйду из комнаты.
Она захочет поплакаться подруги, а не мне, когда ей будет больно.
Она будет разговаривать по телефону со своей подругой в другой комнате, пока я готовлю на кухне, мечтая услышать топот ее ножек.
Хотя я знаю, что она не всегда будет выбирать маму, я хочу, чтобы она знала, что она МОЖЕТ это сделать, когда ей это нужно.
Что я буду лежать с ней в постели и вытирать ее слезы, когда она поссорится со своими друзьями в школе.
Что она скажет «да», когда я спрошу, хочет ли она присоединиться ко мне, когда я выхожу из дома, чтобы выполнить поручение.
Что я буду рядом с ней, когда она ищет утешения, когда ее первая любовь разбивает ее сердце.
Она знает, что может присоединиться ко мне на кухне, чтобы поболтать за разделочной доской… даже когда ей больше не нужен табурет.
Итак, пока есть такие дни, я жажду своего времени… Я выберу ее, я буду держать ее за руку и прижму ее к себе.
Поэтому, когда она больше не будет ребенком, она всегда будет знать, что она дочь своей мамы.