Вот оно — МАТЕРИНСКОЕ СЧАСТЬЕ!

Вы знаете, я на свою жизнь не жалуюсь. Мне Бог, в общем, всё дал: молодость, и здоровье и мужа. Ну, пусть земля ему будет пухом. Однако счастья я не знала. Ну, так уж получилось — Не дал мне Бог детей. И тогда я себе сказала:
-,, Фира, ты хочешь детей? А_кто тебе мешает? Пойди в детский дом, возьми себе ребёнка, и тогда ты сделаешь счастливыми двух людей — себя и его. Сказано, сделано! Я вообще, рассусоливать не люблю! Я собралась и пошла в детский дом. Вы когда-нибудь были в детском доме? Нет? Вы тогда не знаете, что такое настоящее несчастье! Это когда вы, видите эти глаза! Ведь, там каждый ребёнок смотрит на тебя и думает: — вот она, его мама, и сейчас она заберёт его домой!
Я сказала: — « Фира, так. У тебя есть двухкомнатная квартира, есть ещё некото­рые копейки на старость. Так возьми уже двух детей, чтобы им было веселей.»
И честно говоря, мне было все равно, кто они были по национальности. Ведь, когда ребёнок рождается, у него нет национальности. И я подумала, что коли я беру этих детей, пускай они будут еврейскими. Я даже не знаю почему, но я так хотела. Но вы знаете, что оказалось? Вы не поверите. Но оказалось, что еврейских детей в этом доме нет! Ни одного! Оказалось, что евреи не бросают своих детей! Я уже потом проанализировала, что евреи не дураки! Ведь когда еврейский ребёнок вырастет, из него может получиться или крупный учёный или известный скрипач. Кто же оставит такое богатство? И я решила взять двух
детей — мальчика и девочку, чтобы уже был полный комплект

________________________________
Моему мальчику восемь лет Его зовут Тарас. Он украинец. А девочка, она на два года младше. Она вся в маму — грузинка. Так что теперь у меня два пре­красных ребёнка — Манана и Тарас Рубейштейн. Это, по-моему, звучит, а? Вот так мы и зажили. Пусть небогато, но всё достойно.. Всё, что у нас было, мы делили на троих. Вы знаете, я никогда не думала, что я такая хорошая мать. И я думала, что со своими детьми, я никогда не буду знать боли.
Но вы, даже не знаете, какие люди бывают злые. Я сейчас вам всё расскажу. К моей девочке ходила другая девочка Светочка, из соседнего подъезда. Они иг­рали в куклы, что-то им вязали. Но смотрю, эта девочка к нам больше не ходит — день, другой, третий. Я говорю: — « Нана, что же это такое? Где Света, твоя подружка?» Смотрю, а у моей девочки, полные глаза слёз.
И она говорит, «что Светин папа не разрешает со мной дружить.»
Что такое? Как он смеет? Я тут же разворачиваюсь и иду в соседний подъезд поговорить с этим папой! Вы бы видели этого папу! Такой маленький, вши- венький, нос приплюснутый, пуговкой. Плюнуть некуда! Но я держусь! Я го­ворю; -«Здравствуйте, ПётрИванович! Что случилось? Почему вы не разрешаете вашей Свете приходить в наш дом?»
А он мне так нахально, отвечает: —
« Я просто не хочу, чтобы моя дочь дружила с еврейкой!»
— « А откуда, вам известно, что моя Хана еврейка?»
Так этот малахольный папаша, мне опять нагло отвечает: — «Да, её нос за километр виден! «
_Я распалилась и отвечаю ему: — « Вы знаете, нос ещё не определяет национальность! Вот, у вас, вообще просто нет носа! Вы. может быть вообще, сифилитик. хоть и русский!»

__________________________
*
Я тогда ему всё сказала, что я про него думала! Про него, про его семью, про его родственников до седьмого колена! Ну, словом, если я разойдусь, и рот в гневе открою, меня ни одна милиция не остановит, пока всё не выскажу!
Всю ночь пила валидол и всё думала. А потом сказала себе, и что я расстраиваюсь. Я, ведь, просто сказала мерзавцу, что он мерзавец! Но, вот как я ребёнку всё это объясню, что в дружбе, оказывается, главное — не величина сердца, а величина носа?! Но, славу Богу, дети быстро успокаиваются!
Но тут новое несчастье. Нет, вначале всё было хорошо! У моего мальчика, Тарасика, оказался голос, как у ангела, нежный, как мальвы. Не знаю, правда, в кого только, но точно, не в меня!
И моего мальчика, одного из хорового ансамбля, посылают на городской конкурс! В добрый час! Вечером возвращается мой Тарасик, чернее тучи и печаль­но так говорит: — « Больше я туда не пойду!»
Что случилось? Не говорит ни слова! Мы всю ночь не спали! Утром я не выдержала, села в троллейбус и поехала в это жюри. Председателя уже нашла и говорю: —
« Здравствуйте! Что такое? Я мама Тараса Рубенштейна. Что такое случилось?» А мне объясняют: — «Что ничего не случилось. Но, просто ваш мальчик выбрал не тот репертуар..
-« Что такое? Такое просто не может быть!»
-« Но, вы понимаете, он выбрал песню — « Аидыше мама»
-« Ну, так что же, это что — плохая песня?»
-« Да нет, но вы понимаете, мальчика хотят послать на международный конкурс. Но, петь там на еврейском языке… Это выглядит, как то странно…»
-«Конечно. Я понимаю. А, если бы он пел про украинскую маму?»
-« Ну, это было бы, совсем другое дело!»
-« Значит про ту маму, которая его бросила, петь можно. А про ту маму, которая в нём души не чает, нельзя!»
-« Да нет, вы меня не так поняли!»
-« Нет! Я вас поняла очень хорошо!»

Я вот вам всё это рассказываю, а сама не знаю, как мне дальше жить! Я только одно знаю — мне очень жаль моих детей! Я иногда думаю, что может быть мне их увести в Израиль? Они всё-таки записаны на мою фамилию. Но могу ли я без них решить их судьбу? Что они мне потом скажут? Может быть, мне не надо было брать этих детей? Но, что сделано, то уж сделано! Я_ведь сама себе выбрала эту должность — еврейская мама. И я счастлива! И я каждый день благодарю и молю Бога за своих детей! Я не знаю, может быть, молитвы такой нет, но мне кажется, что он должен меня услышать! И я ему говорю:-___

___________________________________________________________________________

Господи! Сделай так, чтобы мои дети не знали горя! (Музыка) Господи, будь милостив и освети нас ликом своим! Пусть сыновья твои будут, как разросшиеся растения во хвалу тебе, а дочери, как искусно изваянные столбы в чертогах твоих! Господи, возьми моих детей под защиту твою, и охрани их от злых и завистливых людей! А уж я постараюсь, чтобы тебе не было стыдно за них! Господи, господи, услышь меня!»

Аркадий Хайт