У меня был самый тяжелый ребенок в мире!

Раньше я была лучшей мамой.

И тогда я родила сына. И, честно говоря, в его первый год жизни все изменилось.

Я помню конкретное утро в конце июля. Завтрак все еще на столе, и на моей пижамной рубашке есть полусухие колечки для кормления. Все протекает — моя грудь, 14 чашек, разбросанных по всему дому, и мои глаза — потому что я на одной неделе после родов, что делает меня счастливой и грустной одновременно.

Ребенок зевает, первый признак готовности вздремнуть, и я уложила его в нашу спальню сразу после того, как мой муж ушел на работу. Это его первый день в офисе, и я соответственно нервничаю.

Я крепко пеленаю сына и кладу его прямо рядом с игрушкой белого шума в его идеально освещенной спальне. Он сонный, поэтому я потираю его щеки и ухожу с уверенным «Сладких снов, милый мальчик». На этот раз я точно знаю, как усыпить детей. Я читала книги, я знаю теории и потратила свое время. Это не мой первый родео.

Поэтому, когда он плачет, всего через 28 минут, я ошеломлена. На мой взгляд, меньше часа не достаточно, чтобы вздремнуть, и я иду в комнату, чтобы засунуть пустышку ему в рот и сказать ему об этом. Я даже еще не опустошила посудомоечную машину, не говоря уже о том, чтобы почистить зубы или одеть его старшую сестру. Нет, 28 минут не работает для меня. Это просто случайность.

Но тогда это случается на следующее утро, и еще одно после этого. Вскоре это происходит во время утреннего сна, послеобеденного сна и перед сном. Каждый день, когда проходит очередной сон, пока ему не исполнится три недели, и он едва спит.

Он знает только 28 минут, а я знаю только…

ничего такого. Я не могу заставить его уснуть, я не могу заставить его спать, и единственный раз, когда он не плачет, это когда я кормлю его или держу.

Даже не спрашивайте меня о том, как мы ездим на машине.

Месяцы идут, и скоро ему четыре месяца, и он все еще не спит. Я решила быть смелой. Когда люди спрашивают, как у нас дела, я говорю им правду: в моем доме действительно тяжело. Ответы не обнадеживают.

«Он просто новорожденный; это то, что они делают», — говорят мамы.

«Мой ребенок был таким, и в три года он все еще плохо спит», — говорят другие мамы.

«Ты можешь просто держать его в слинге. В наши дни есть много отличных вариантов», — говорят самые бесполезные мамы из группы, которые явно не пытались пылесосить, когда спящий младенец весом в 20 фунтов привязан к Вам, в то время как старшая сестра просит, чтобы ее тоже подержали.

Никто не понимает, что я на самом деле не ищу совета о том, как воспитывать или тренироваться сон; мне нужно подтверждение.

Больше всего на свете я хочу, чтобы кто-то встретил меня в этом ужасном месте с криками, чтобы сказать мне: «Да, это сложно. Он не отличный ребенок. Он капризен все время. У вас есть все основания быть измученной и обескураженной».

Месяцы проходят без сна. Мой ребенок растет, но он не перестает плакать. Его чувствительность, настойчивость и мнения, кажется, только укрепляются, независимо от того, какие методы мы пробуем.

О, конечно, у нас есть прекрасные моменты улыбок, и моя любовь к нему бесконечна, но в то же время он мне не очень нравится. Несколько друзей спрашивают, есть ли у меня послеродовая депрессия, и хотя я полагаю, что это возможно, я думаю, у меня просто закончились резервы.

Шум и требования всеобъемлющие, без света в конце туннеля. Будет ли он когда-нибудь счастлив? Буду ли я когда-нибудь счастлива?

Когда ему было семь месяцев, я позвонила родителям за помощью. Мне нужно 24 часа без криков, и бабушка и дедушка приезжают без вопросов. В то время как мы с мужем любим наверстывать упущенное и спать, лучшая часть выходных — это то, что происходит, когда мы возвращаемся. Моя мама уверяет меня, что они прекрасно провели время с детьми, но добавляет: «Он тяжелый ребенок. Я думаю, что он сложнее, чем ты или твои братья и сестры».

Позже, когда я говорю своему мужу, что она сказала, я улыбаюсь больше, чем когда-либо.

Слова моей мамы являются для меня поворотным моментом, отчасти потому, что они подтверждают мои чувства, а также потому, что она непреднамеренно дает мне разрешение на переоценку стартовой линии.

До этого момента я думала, что большая часть поведения детей связана с навыками воспитания детей. Хотя я по-прежнему считаю, что мамы и папы играют большую роль в обучении ребенка тому, как идти, я также считаю, что некоторые дети рождаются с опережением.

Моя дочь, первенец, «одурачила» меня, думая, что то, как я родила, сыграло большую роль в ее спокойном поведении и хороших привычках сна. Рождение моего сына доказало обратное.

Оглядываясь назад, это не ракетостроение. Некоторые дети отлично разбираются в математике, некоторые — лучшие читатели, а некоторые — настоящие спортсмены, а некоторые, естественно, сладкие, а некоторые, естественно, довольно тяжелые. Мой сын продолжает учить меня, что мне нужно больше терпения. В конце концов, с терпением, любовью и последовательностью, я думаю, я справлюсь.

Самому сложному ребенку исполняется два года через несколько недель, и мы оба прошли долгий путь со времен младенчества. Он все еще проводит много времени на моем бедре и плачет больше, чем его сестра когда-либо делала в этом возрасте, но он также самостоятельно играет и спит как чемпион.

Его мнения о предпочтениях в еде и одежде постоянно держат меня в напряжении, но он также обнимает лучше, чем кто-либо.

Я больше не думаю, что я лучшая мама, но в его маленьком уме я, кажется, лучшая, и это все, что имеет значение. В наши дни мы стараемся не называть его жестким, трудным или волевым. Мы просто зовем его Оуэн. И без сомнения, мнение Оуэна и его настойчивость однажды изменят мир.