Удивительно, как можно найти правильные слова,чтобы просто, наглядно и практично рассказать о главных закономерностях детского развития.
Студия Светланы, где мы записывали интервью, похожа на магазин handmade-игрушек.
Тут всевозможные куклы, коллекция ангелов, колокольчики, сердечки, деревянные домики, «ловцы снов», необычные музыкальные инструменты, крылья, подушки, а посреди всего этого – яркая деревянная лошадка-качалка.
Попадая туда, как будто оказываешься в сказочной стране, возвращаешься в детство.
«На самом деле, все это больше для взрослых, а не для детей», – удивляет Светлана.
«Видите, у вас только что глаза горели. А многие взрослые, к сожалению, выгоревшие, у них часто нет эмоционального отклика на всю эту красоту. Особенно, когда я работала с учителями, меня это поразило».
НЕСКОЛЬКО УЧИТЕЛЕЙ ВСТАЛИ СО СЛОВАМИ «ОНА ЖЕ САТАНИСТКА!»
– Вы работали с учителями?
– Лет 8 назад я поняла, что надо просто орать преподавателям и системе образования о том, что дети изменились, что сейчас к ним нельзя подходить с теми мерками, с которыми подходили к нашему поколению.
Тогда я начала большой проект открытых семинаров для учителей, который длился несколько лет. Это были бесплатные семинары, как для них, так и для меня. Проект проходил при поддержке журнала «Шкільний світ» и «Шкільне виховання», Дом учителя давал помещение, из районо присылали информацию в школы.
Сначала я относилась к этому с большим энтузиазмом. Но были семинары, с которых я уходила в слезах.
Я все время начинала семинар с чего-то будоражащего, чтобы учителя очнулись. Один из семинаров я начала с того, что принесла аппарат для выдувания мыльных пузырей. В минуту зал заполнился мыльными пузырями.
И для меня было шоком, что у этих учителей практически не было эмоционального отклика.
Представьте, что рядом с вами лопаются мыльные пузыри. Какое-то эмоциональное движение должно быть – это может быть возмущение, раздражение, радость, а тут было игнорирование.
На такие бесполезные, но радостные стимулы реагирует наша внутренняя часть – субличность – «внутренний ребенок».
Это значит, что их внутренний ребенок не откликается. Они с ним «не в контакте».
Наши дети всегда в контакте с этой нашей внутренней частью. И любой ребенок чувствует искренность и живость нашего «внутреннего ребенка».
А потом взрослый помогает ему ощутить и взрастить «внутреннего взрослого».
На семинаре я много рассказывала о том, что детям важно перед уроком не просто сконцентрироваться на задаче, а почувствовать безопасность – открытость процессу.
В начале уроков или перед контрольными можно проводить маленькую медитацию, когда дети просто закрывают глазки и представляют себя в безопасном пространстве (сейчас об этом опубликовано уже много исследований).
Когда я предложила несколько маленьких медитативных практик, еще и рассказала, что есть гомеопатические препараты – если кто-то верит в продуктивность гомеопатии, – которые чуть-чуть помогают в работе мозга, несколько женщин из большущей аудитории встали со словами:
«Вы что, не видите, она же сатанистка! Она сказала два слова – гомеопатия и медитация. И вообще, что вы ее слушаете, с ее-то фамилией?».
Но это было 8 лет назад. Сейчас ко мне на курсы приходят психологи и преподаватели, и все больше преподавателей открыты к этой информации.
Иногда я прихожу в школы с семинарами для учителей и детей, если есть запрос.
– А запроса обычно нет?
– Учителя сейчас очень выгоревшие. Не потому что плохие, а потому что очень эмоционально истощенные.
Даже когда мы сами во время карантина или каникул находимся со своими детьми, мы выгораем – правда? Многие родители в последний день трехнедельного карантина кричали: «Ура! Школа!».
Точнее незнания, как восстановиться. Любой человек в состоянии удержать в фокусе внимания и эмоционального отклика 5 детей. А тут 35. Представляете, какое ежедневное выгорание без возможности восстановиться?
Большинство преподавателей после пединститута еще первый год «горят» работой. А потом сталкиваются с тем, что нужно соблюдать какие-то бюрократические процедуры, что инновации часто не нужны и не принимаются родителями.
И родители больше требуют, больше недовольны, чем поддерживают.
Если бы родители приходили в школу с первыми словами «Спасибо, я очень ценю ваш вклад. Помогите мне, пожалуйста, понять или увидеть то, чего я не вижу в своем ребенке», то, может, и преподавателям было бы легче.
– А Вы помните своих школьных преподавателей?
– Мне очень повезло в моей советской школе на учителей. Я пошла в школу в 1983 году. Это была обыкновенная школа, просто многие преподаватели были хорошие.
Например, учитель биологии нам говорил: «Вы на контрольных можете пользоваться шпаргалками, но в которых нет ни одного слова, которые написаны просто символами».
Это было гениально. Когда мы рисуем символами, мы активизируем другие доли мозга – так информация воспринимается и запоминается легче.
Уроки у нас проходили иногда в зоопарке – мы наблюдали за животными, зарисовывали их. Еще у нас контрольные работы проходили в виде кроссворда или под музыку.
Дети же учатся у тех преподавателей, с которыми не страшно, интересно и… весело — потому что в игровой, «не серьезной» форме информация и запоминается.
И современные дети любого возраста не идут за преподавателем, который просто отчитывает свой предмет, не включая «живого» – интерактивного элемента. Он выпадает из зоны авторитетности.
Хотя это не значит, что преподаватель должен заигрывать с детьми, потому что есть преподаватели, которые уходят в заигрывание – в «задруживание».
Тут, конечно, тоже важно удерживать баланс.
СОВРЕМЕННЫЕ ДЕТИ МСТЯТ ЗА ЧУВСТВО ВИНЫ И СТЫДА
– Допустимы ли какие-то наказания со стороны учителей? Я знаю случаи, когда детей за плохое поведение ставят в угол, еще и с поднятыми вверх руками.
– Когда что-то делают с телом ребенка, это недопустимо. Это вторжение в личное пространство.
Угол – это и для родителей не очень полезная мера воздействия, а стоять в углу с поднятием рук – это пытка. И в такие ситуации родители обязательно должны вмешиваться.
Такие эксперименты очень травматичны для ребенка. Любое воздействие на тело и самооценку запрещено.
Если учитель или родитель может сорваться на эмоции, если он использует наказание от бессилия – это значит, что он из фокуса авторитетности сейчас выпал в фокус авторитарности.
Разница между авторитетностью и авторитарностью в том, что у авторитетного человека есть стержень, он ощущает свою силу. А авторитарный свою силу доказывает.
Когда преподаватель или родитель просто очень устал, когда он уже экономит силы на «здоровые» реакции, на чувство юмора, на вариативность, у него просто не хватит сил на «авторитетность» – спокойствие и мудрую гибкость или здоровое простраивание границ.
Тогда легче один раз треснуть, один раз поставить в угол, наорать и испугать. Это естественная реакция для тех, кто ослаблен.
Но авторитарный стиль руководства уничтожает личность. Авторитарный стиль – это не про многогранный потенциал.
А рядом с авторитетным «руководителем» личность взращивается и крепнет. Я говорю и об учителях, и о родителях, и даже о политиках.
– А какие-то менее травматичные меры наказания допустимы? Например, выйти из класса или посидеть на стульчике в сторонке.
– Посидеть на стульчике в сторонке допустимо. Но нужно разобраться, почему ребенок так себя ведет.
Если ребенок постоянно ведет себя плохо на уроке, значит, есть причина – она часто глубже, чем «просто» непослушание. Возможно, внимание этого ребенка нужно «перенаправить» – например, попросить открыть форточку, принести воду.
Возможно, этот ребенок уже перестал воспринимать информацию, чего-то не понял. Что делает ребенок, чтобы прикрыть свою неуспешность?
Он привлекает внимание к чему-то другому.
Может быть, ребенок компенсирует что-то, что есть у него в семье.
Находясь в школе и на работе, мы не выключаемся из процессов семейной системы. Или если ребенок не чувствует себя авторитетным в учебе в классе, он может для себя выбрать «авторитетность шута».
Это вопрос того, насколько преподаватель в контакте не только с материалом, который он дает, но еще и с чувствами и проживаниями детей. Если учитель не может с этим разобраться, этим должен заниматься школьный психолог.
Если мы не обозначили для малыша, что нельзя рисовать на обоях, ведь не логично за это наказывать? Но если он начал рисовать на обоях, это признак того, что пора вводить правила. И предложить место, где рисовать можно.Кроме того, когда мы выбираем (если выбираем) наказание для ребенка в каждом конкретном случае, надо понять, введено ли то, за что ребенок наказывается – в правило. Мы можем наказать ребенка только за то, что он знает, что нельзя делать.
В каждом классе и каждой семье должен быть перечень правил – своя местная конституция: у нас в классе не дерутся, у нас в классе не ругаются матом и т.д. А лучше использовать правила без частички «не». Например: «Если ты хочешь задать вопрос, ты поднимаешь руку».
Или «Если ты устал и тебе надо немножко отдохнуть (такое же тоже бывает во время урока), то ты стоишь у окошка». Тут каждый учитель уже выберет то, на что он может пойти.
– Еще вместо наказаний учителя часто говорят детям: «Вы самый худший класс в школе, больше никто себя так не ведет».
– Чувство вины и чувство стыда – это чувства, вызываемые для манипулирования. Современные дети на это не ведутся и часто за это мстят. То, что работало с нашим поколением – не проходит с ними.
Эти чувства не врожденные. Принято считать, что Совесть начинается со стыда и вины, но это не так. Чувство вины и чувство стыда, вызываемые снаружи, не из внутренней этичности – делают нас удобными.
Зачем учителю так говорить? Чтобы ученики стали удобными.
ОТЛИЧНИКИ ЧАСТО ПОЛУЧАЮТ БОЛЬШУЮ ТРАВМУ, ЧЕМ ШАЛОПАИ
– Я так понимаю, что страх наказания или плохой оценки тоже не работает как воспитательный метод.
– Со страхом все еще сложнее.
У нас есть одна из древнейших частей мозга – ствол или рептильный мозг, который отвечает за реакции страха и агрессии.
У психологов эта часть мозга называется «Бей, беги, замри», потому что в случае опасности животные – для поддержания безопасности, выживания – могут либо вступить в драку, либо убежать, либо замереть, притвориться мертвыми.
Рептильный мозг включается, когда человеку небезопасно. Но когда он включается, выключается неокортекс – часть мозга, которая отвечает за рациональное восприятие.
Когда человек любого возраста напуган, он перестает воспринимать информацию критично – мы же знаем, как для политических манипуляций запускают «страшилки», чтоб пока народ занят вопросами «выживания», протащить что-то для себя важное.
У детей этот рептильный центр тоже включается, когда они боятся.
Например, утром родитель начинает орать: «Одевайся, мы же опаздываем!». В этот момент под действием рептильного мозга ребенок вообще теряет контакт с реальностью. А родитель еще больше злится и возбуждается. А ребенок еще больше тормозит. Не потому, что он делает это специально, а потому что его мозг сейчас только так работает.
Родителю в этот момент надо дать возможность ребенку «включить» другую – рациональную часть мозга. Ребенку нужно дать почувствовать – ты в безопасности.
Для этого родитель делает вдох-выдох, пьет водичку, нюхает валерьянку, присаживается, смотрит в глаза, прикасается к телу ребенка и говорит намного медленнее и тише, чем обычно: «Смотри, у нас осталось немножко времени. Тебе надо сделать вот это и это. Шапка на голову, шарфик на шею…», надо просто перечислить последовательность действий.
Это просто. Но одновременно очень сложно для уже раздраженного родителя. Зная, что наш ребенок часто «выключается» – можно сделать для него записки, картинки с последовательностью утренних задач.
Или если в школе учитель говорит слишком громким голосом или учитель не сдержался и на кого-то крикнул, что делает этот рептильный центр? Кто-то замирает, цепенеет – входит в ступор, кто-то начинает суетиться. Это просто важно учитывать.
Ребенок не учится у преподавателя, с которым ему страшно. Ребенок не делает домашнее задание с тем родителем, с которым страшно. Потому что в этот момент неокортекс не воспринимает информацию.
А ребенку страшно, даже если орут не на него, а на старшего брата или сестру, или на другого одноклассника.
Травматизацию, удар по рептильному центру всегда получает тот ребенок, который больше наблюдает, кто испытывает напряжение.
Представьте сейчас все ЗНО, все экзамены и вообще оценки. Что это такое? И в школе отличники и хорошисты, более чувствительные дети и перфекционисты, часто получают большую травму, когда наблюдают за тем, как кричат и наказывают шалопаев, которым часто уже все равно.
– Сплошной стресс.
– Да. Когда человек все время находится в состоянии стресса, он либо «выключает чувствительность» (взрослые говорят – «забивает»), либо хронический стресс приводит к психосоматическим заболеваниям.
Конечно, это не значит, что детей нужно держать в аквариумных условиях и от всего защищать. Нужно развивать стрессоустойчивость. Но и не превращать их жизнь в сплошной стресс.
Видите, как дети сейчас ослаблены. Я даже не говорю о сердечно-сосудистой системе. Они намного чаще простуживаются, у них затяжные бронхиты, затяжной кашель.
В той самой части мозга, о которой мы говорили – в стволе или рептильном центре – находятся наши дыхательные центры. И он очень реагирует на сухость воздуха, на духоту, а в классах душно, он очень реагирует на усталость, в нем находится и наша энергетизация, наша ритмизация.
Кстати, эта часть мозга – ствол – «закладываются» от зачатия до рождения и «включается» во время процесса родов и в первые месяцы жизни. Если в этот период – беременности, рождения, первых месяцев жизни – было что-то небезопасное, то эти структуры чуть «повреждены», им не хватает энергии.
Таких детей можно условно назвать «стволовыми». И таких детей очень много.
«СТВОЛОВОЙ РЕБЕНОК» ОЧЕНЬ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЙ. А ГЕНИАЛЬНОСТЬ – ЭТО ГИПЕРЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ
– Чем эти дети отличаются от других?
– Это ребенок, о котором хочется сказать: «Ну что ты все время витаешь в облаках?». У него немного расфокусированное внимание, у него все падает из рук, ему не хватает координации. Этот ребенок изначально гиперчувствительный, он может уставать намного быстрее, чем другие.
У него нарушена ритмизация – и он «возвращает» себе ритм, раскачиваясь.
Этот ребенок может бояться высоты, глубины, замкнутых пространств, темноты, не переносит обтягивающей одежды. Это все – возможная проекция родового стресса.
Эти дети часто путают предлоги, не могут сориентироваться, например, в днях недели или временах года, хотя обладают чудесным интеллектом.
Если мы видим, что ребенок пишет буквы зеркально, слева направо, или буквы вообще «прыгают» – это говорит о несогласованности работы разных отделов мозга. И когда дите идет в школу, во всяком случае, в первом классе, нужно снизить требования к аккуратности и четкости почерка.
Но важно, чтобы мы относились к этому не как к недостаткам, не как к болезни, а как к тем особенностям, на которые надо обращать внимание. И которые можно и нужно корректировать.
Например, «стволовой ребенок» очень чувствителен. А что такое гениальность? Это ведь и есть часто – гиперчувствительность.
Хорошая новость в том, что мозг компенсируется. Наше тело стремится к гармонизации.
Для работы со «стволовыми» детьми, помимо специальных техник, могут помочь, например,дыхательные упражнения, где выдох длиннее вдоха, свистки, надувание шариков, выдувание мыльных пузырей, говорение скороговорок, прогулки на свежем воздухе, частое проветривание.
Также им помогает все, что воссоздает ощущение пребывания в матке – невесомости, это плавание и лежание в ванной, катание на качелях или лошадке-качалке, покачивание ребенка на коленях, прыжки на батуте.
А еще есть специальные игры, самая безопасная из которых – прятки. Каждый раз, играя в прятки, особенно, когда ребенка «находят» – ребенок рождается.
Во время урока с такими детками нужно делать перерывы: например, в какой-то момент выйти из-за парт, сесть кружком. На переменке их нужно вывести на улицу, дать побегать.
Не заставлять надевать обтягивающую одежду, особенно, стягивающую горлышко.
Есть простое упражнение, «включающее мозг», с него начинает курс замечательный нейропсихолог Оксана Шленская: мы прикасаемся поочередно ладонью к затылку, вискам, макушке и лбу, приговаривая соответственно – «вижу, слышу, ощущаю, понимаю».
Еще здорово, если в классе есть балансировочные доски. Например, в моей – нужно одновременно удержать равновесие и загнать, балансируя, шарик в центр лабиринта.Доли мозга, отвечающие за зрение, находятся в затылочной части, аудиальные – в височной, проприоцептивные – в проекции макушки, неокортекс – лобная часть мозга.
Что делает такая балансировочная доска? Это стимуляция работы мозжечка, простраивание связей между полушариями мозга, работа с «гравитационной неуверенностью».
– Есть дети «симпатики» и «парасимпатики». То, что я буду сейчас рассказывать – совсем упрощенная информация. Конечно, все, на самом деле, внутри нас сложнее устроено.– Какие еще бывают особенности разных детей, которые нужно учитывать родителям и учителям?
Вы знаете, что у нас есть симпатическая и парасимпатическая нервная система. Симпатическая отвечает за процессы возбуждения, парасимпатическая – за торможение.
Если, например, происходят какие-то сложности в родах (а они практически всегда происходят, идеальных родов не бывает), то какая-то часть наших нервных клеток «истощается». Если во время рождения «истощаются» «симпатические нейроны», то ребенка очень условно можно назвать «парасимпатиком», если парасимпатические – «симпатиком».
У «парасимпатика» в младенчестве снижен мышечный тонус, ему нужно помогать переворачиваться, ползти, он может позже начать говорить. Такой ребенок, по сравнению с другими («симпатиками»), может «притормаживать».
При этом у него может быть великолепный интеллект – тут дело не в интеллекте, а в скорости реагироваия.
Ему, например, трудно просыпаться утром. Помните, есть люди, которые просыпаются и бегут сразу же. А есть те, которые долго входят в процесс – адаптируются и «раскачиваются». Это как раз «парасимпатики». Чтобы их пробуждение было «мягким» – нужно отводить чуть больше времени. Так же, как и на адаптацию к разным процессам.
Для того, чтобы «парасимпатик» воспринял информацию, нужно от 5 до 10 секунд. Когда родители или учителя торопятся, такой ребенок «зависает».
Или, когда такому ребенку дают упражнение на скорость чтения, у него наступает закономерная паника. Тесты на скорость чтения вообще бесполезны, они не отражают ни знаний, ни способностей ребенка.
В то же время, ребенок-«симпатик» – это очень активный ребенок. Он не столько сконцентрирован, сколько суетлив. Он часто очень быстро выполняет или начинает выполнять задачи, но не факт, что правильно.
Такой ребенок (и взрослый), когда прозвонил будильник, вскочил и побежал. Такой ребенок быстро включается в работу, но его надо научить «парасимпатическому» качеству – внимательности, глубине.
Если представить, что два ребенка, «симпатик» и «парасимпатик», родились в одной семье – один будет демонстрировать успешность за счет своей скорости, второй за счет глубины и основательности.
РЕБЕНОК ДОЛЖЕН ДВИГАТЬСЯ, ЧТОБЫ ВОССТАНАВЛИВАТЬСЯ
– В школах существует проблема физической активности детей. Им хочется двигаться, но их активность обычно только подавляют и ограничивают, и они начинают драться. Как можно давать выход этой энергии?
– Поэтому, когда вы выбираете школу для своего ребенка, надо задавать вопросы не о том, какие там рейтинги по сдаче ЗНО, а о том, что происходит на переменах. : )
У ребенка должна быть возможность как-то восстанавливать активность тела – и для того, чтобы восстанавливался его мозг, и чтобы его тело справилось с нагрузкой. Ведь школьная жизнь – это нагрузка на все сферы, в том числе на тело. На переменах должны быть какие-то «физические» игры.
Но это часто очень неудобно, потому что тогда детей сложно проконтролировать. Поэтому нужно ввести правила. Например, правило в конституции класса – «когда в классе игра, важно не причинять друг другу вреда».
Должна быть возможность потопать ногами. Должна быть возможность восстановить ритм – выстукивая его по парте руками, стуча мячом, хлопая в ладоши. Это может делать учитель как упражнение.
Или, возможно, приходит школьный психолог или кто-то другой и делает на переменке какую-то общую зарядку. Можно хоть прыгать на одной ноге, сделать дыхательные упражнения (помните, эти упражнения помогают в работе ствола?).
Для укрепления иммунитета, физического и психологического, можно делать такую забавную практику – со звуком «Аааа» постукивать себя двумя кулаками по грудной клетке. После такого упражнения человек чувствует прилив, как минимум, эмоциональных сил – улыбается.
Место, которое мы стимулируем таким простукиванием – проекция тимуса – железы внутренней секреции, связанной с нашим иммунитетом. Этот же центр – место, в которое мы показываем пальцем, говоря «Я».
Идеально, если в классе может быть «мягкая» боксерская груша, подушки, или мягкиепоролоновые мячи, или подушки с шероховатой поверхностью, по которым можно походить ножками.
Можно похлопать по водичке руками, если есть такая возможность, перебрать бусинки.
Здорово, если дети могут лечь на коврик и представить, что потолок – это небо, по которому плывут облака – подуть на эти облака.
Или там же – лежа на ковре – положить на животик мячик и наблюдать, как мячик удерживается на животе во время дыхания.
Или они мнут листики бумаги. Можно сделать красивые шаблоны листиков в форме мяча. Когда ты его сжимаешь, он превращается в настоящий мяч, и его потом можно бросить в мусорное ведро.
Иногда детям надо дать возможность совершить какие-то разрушительные действия, которые бы «превратились» в созидательные – например, разорвать на мелкие кусочки бумажку, а потом из этих бумажек сделать коллаж с помощью клеящего карандаша.
Это то, что учитель может себе позволить на переменке.
В арсенале учителя должны быть псевдо-агрессивные игры, в которые можно играть, сидя за партами. Например, игра «датский бокс», когда мы боремся только большими пальцами. В этой игре дети компенсируют накопленную агрессию, а еще большой палец в телесной терапии символизирует наше Я.
Эта игра помогает ребенку «метафорически» переживать и готовиться к борьбе мнений.
Либо можно засунуть под одежду поролон и толкаться телом, играть в «борцов сумо». Это безопасно, и это псевдо-агрессивная игра, которая помогает снять напряжение. Она уравновешивает силы больших и маленьких деток. Потому что, например, армрестлинг – это игра, где все-таки играют роль мышцы и их сила.
Еще можно поиграть в «Светофор». Все дети стоят, а учитель говорит: «Я – светофор. У меня есть красный и зеленый цвет. Вы – машинки. Когда машинки слышат от светофора команду «Зеленый», они начинают ездить, но могут сталкиваться, когда слышат «Красный», останавливаются».
Машинки слушают сигналы светофора, но при этом им можно сталкиваться. Когда машинки сталкиваются, они говорят «би-би». Когда они слышат сигнал «Красный», они останавливаются. На зеленый они опять бегают.
Сначала учитель несколько раз побудет светофором. Потом он может дать такую возможность самому «неуспешному» ученику. Может, он поэтому и шалит на уроке – удовлетворяя так свою потребность быть значимым, видимым. Можно выбрать другого ребенка, например, самого застенчивого, который боится проявлять себя, чтобы он побыл светофором.
Что в этой игре прорабатывается? Для детей это и весело, это и физическая активность, и отдых. Это и возможность ощутить границы других людей и войти в контакт с ними. И возможность прожить в игре – безопасно – агрессию.
И это о введении правил. Если мы говорим «Красный», мы в игре запоминаем, что надо остановиться.
Можно вместо «Красный» говорить «Стоп». И тогда, когда ребенка в реальной жизни нужно будет остановить, мы ему вместо многих слов можем просто сказать «Стоп».
– Что еще можно делать на перемене, кроме физических упражнений и игр?
– Можно в разные дни недели выбрать какое-то особенное действие. Например, какой-то день может быть днем лепки, какой-то – днем рисования, когда они капают акварельной краской на бумагу и наблюдают, как эта краска растекается. В какой-то день они рисуют мандалу и т.д. Или можно вместе послушать музыку.
Еще обязательно нужно проследить за тем, чтобы малыши сходили в туалет на перемене или умылись, чтобы снять напряжение.
Для того, чтобы поработать с тревожностью и со страхом ошибки, нужно больше заниматься вырезанием.
А еще детям, которые тревожатся, важно ощутить контроль над чем-то (именно они часто задают вопрос «А что будет потом, а теперь, а через пару часов?»). Мы можем начать с контроля над каким-то материалом. Для этого можно давать им в руки либо пластилин, либо сенсорные шарики.
|
|
Есть классы, в которых первоклассникам делают маленькие песочницы (есть отдельное направление терапии – работа в юнгианской песочнице).Можно использовать не классическую – маленькую дзен-песочницу, японские садики – они сейчас есть в продаже. А еще лучше, если родители сделают подносики с крышечками, чтобы у каждого из детей была своя песочница. Можно – наверное, даже лучше – в школе использовать кинетический песок. Он похож на пластилин, из него легко лепить какие-то фигурки. Он очень приятен на ощупь, и даже если он рассыплется в классе, его легко собрать.
Когда мы работаем с такими материалами, мы, во-первых, работаем обеими руками, что улучшает взаимодействие между полушариями, мы работаем со зрительными и речевыми центрами, мы успокаиваемся, мы стимулируем работу разных систем органов. И когда мы можем над материалом взять какой-то контроль, мы возвращаем себе ощущение контроля вообще.
Работа с песком и глиной чудесно подходит особенно для детей, у которых сложности в работе поджелудочной железы (именно они часто более тревожны и гиперчувствительны).
Это можно делать на переменке, особенно если в классе нельзя бегать. Должна быть возможность если не внешней активности, то хотя бы «внутренней».
– А есть ли способы настроить детей после перемены на урок, как-то успокоить?
– Если детям перед уроком дать раскраску или просто попросить нарисовать круг с широкими границами, в котором они смогут нарисовать любую каляку-маляку, это поможет им сконцентрироваться на внутреннем пространстве. На это уйдет минута времени, но это уже включает концентрацию.
Есть практика для преподавателей, которым нужно утихомирить детей перед занятием, называется «Громкие и тихие голоса»: я хожу по классу с какой-то коробкой или чашей и прошу детей «положить» в нее свои громкие голоса, а тихие оставить себе.
А потом на переменке они забирают громкие обратно.
Эти голоса не смешиваются. Для того, чтобы сказать что-то громко, надо подойти и забрать свой громкий голос.
Либо можно взять «говорильный камешек«: только тот, у кого в руках камешек, может говорить. И когда учитель вызывает кого-то к доске, он передает этот камешек.
Для того, чтобы проявить себя, надо взять этот камешек. Можно вместо камешка взять что-то мягкое, красивое.
В СЕРДЦЕ КЛАССА И МАМЫ ДОЛЖНО БЫТЬ МЕСТО ДЛЯ ВСЕХ ДЕТЕЙ
– А есть какие-то сугубо психологические упражнения, которые можно выполнять с детьми?
– Можно поиграть в медитативную игру «Цветок моего имени».
Дети закрывают глаза и представляют, что они находятся в саду или на лугу. Они чувствуют ароматы, чувствуют тепло, звуки. Мы включаем все каналы восприятия.
Ребенок видит, ощущает цветок, который хотелось бы назвать своим именем. Подходит к нему, протягивает ручку, смотрит на него, нюхает. Не срывает, наблюдает за цветком. А потом ощущение этого цветка (акцентирую – не цветок, а ощущение цветка) переносит в центр грудной клетки. Потом делает вдох-выдох.
Этот цветок потом можно нарисовать или вылепить из пластилина. Можно наблюдать за тем, что происходит с этим внутренним цветком. Можно чувствовать, нужно ли сейчас его погладить, полить, нужен ли свет.
О чем эта игра? Мы видим, что мы все – разные цветы. И все создаем удивительный «букет» жизни. Цветок – это «существо», которое вообще не задумывается, как оно выглядит. Оно уверено в том, что красиво, совершенно, оно всегда укоренено в земле, и оно всегда тянется к солнцу.
Метафора растения запускает наш внутренний рост, развитие. Мы работаем с образом цветка с детьми и взрослыми, о которых говорят «он ленив, он не развивается».
Кроме того, в центре грудной клетки пересекается наша самооценка, наша целостность — «я», в этом центре находится зрелость нашего физического иммунитета, тимус. Это также крепость нашего личностного иммунитета. И когда мы направляем в этот центр свое внимание, мы работаем с этими аспектами.
Есть еще помощники с психологическим смыслом, которые можно сделать для детей.
Можно сшить из ткани крылышки, которые рюкзачком надеваются на спину. У нас такие крылышки надевают взрослые студенты, чтобы опираться о стену. (Фото 6)
И спине теплее, и это метафора окрыленности, и своих бОльших возможностей. И еще спинка ровная. Когда ровная спина, меняется наш гормональный фон, повышается самооценка, мозг обогащается кислородом.
Можно сделать браслет с номером телефона, например, мамы. И это не только для того, чтобы выучить цифры или номер телефона, но и для ощущения безопасности.
Например, для того, чтобы мама меньше переживала, если вдруг с ребенком что-то случится.
Еще можно сшить из ткани домик, в который вставляется фотография мамы или ребенок сам нарисует портрет семьи. Его можно давать ребенку в школу – как закладку или брелок, или повесить в классе.Кроме того, для тревожного ребенка важно «присутствие» родителя рядом. Особенно хорошо, если браслетики (не обязательно такие – можно просто ниточки) есть у всех членов семьи.
Метафора домика – это всегда про безопасность. Некоторые детки не могут расслабиться в школе. Их внимание направлено не на учебу, а, например, на то, «не любит ли мама в то время, пока я в школе, больше моего младшего брата, чем меня».
Когда ребенок держит в руках или смотрит на такой рукотворный домик, у него рождается ощущение «Я в доме и дом со мной».
В сердце класса, так же, как в сердце мамы, должно быть место для всех детей, независимо от того, как они учатся.Еще одна идея – сшить маленькие сердечки с прорезями для фотографий каждого члена семьи или каждого ребенка в классе. Они складываются в большое общее сердце семьи или класса. Важно, чтобы ребенок это видел, когда приходит в школу или домой.