Почему даже в XXI веке, когда вокруг так много говорят о взаимоуважении, границах, терпимости, над детьми продолжают издеваться в детских садах.
— Мам, я своим котам сказала: «У меня есть специальные ножнички, кто будет болтать, отрежу язычок».
Моей дочери семь лет, четыре из них она, как и многие ее ровесники, посещает детский сад. Сад самый обычный, государственный — в обычном московском районе, без приставки «специальный» или «престижный».
Я скорее довольна нашим садиком. Он уютный, камерный, дети там в целом не страдают, да и с воспитательницей повезло: она у нас с самого начала была одна (то есть работала в две смены) и как-то сразу стала родной и для детей, и для родителей — мягкая, внимательная, незамороченная. В общем, до какого-то момента все было здорово. Но потом нашей воспитательнице стало тяжело работать одной целый день, и ей стали давать сменщиц.
Историю про ножнички дочь услышала от одной из них. И тут же начала применять этот сценарий в своих играх (у нее целый выводок плюшевых котов, за которыми нужен глаз да глаз).
Кроме ножничек, были еще, разумеется, кейсы с едой (не съешь условную манку с комочками — на обед будешь есть две тарелки супа, а вкусного полдника вообще не получишь), разного рода шантаж, связанный со всякими мероприятиями (при всей группе ребенка могли высмеять и сказать, что не пустят на праздник, потому что на репетиции она забыла танцевальное движение), в целом странные правила поведения (спать в тихий час нужно только на боку, колени прижаты к животу, ладони — под подушкой, глаза открывать нельзя) и так далее.
Да, по сравнению с тем, что я, многие мои коллеги, да и, скорее всего, вы, уважаемые читатели, испытывали в советских детских садах, все это, наверное, кажется ерундой.
У нас, например, в середине 1980-х во время тихого часа было очень страшно отпрашиваться в туалет
И если вопрос стоял «описаться прямо в кровати или подойти и попроситься у самой Веры Ивановны (имя воспитателя изменено)», то большинство (и я в том числе) выбирали вариант описаться. Потому что за это почему-то ругали не так сильно.
А еще у нас была девочка с очень избирательным вкусом в еде — классический ребенок-малоежка. И я очень хорошо помню день, когда она отказалась есть винегрет и ей положили его за шиворот. А на следующий раз пообещали положить в трусы. Дети, надо сказать, в основном над этой страшной ситуацией смеялись — и впоследствии относились к пострадавшей девочке как к изгою. Не травили, нет. Но как-то избегали ее точно.
Или история еще одного нашего коллеги: как и многие дети, будучи детсадовцем, он обрадовался первому выпавшему снегу и, конечно, тут же его продегустировал. Середина 80-х, мороженое — роскошный десерт, а тут почти то же самое и бесплатно. Бери и ешь! Воспитательница это увидела. И во время обеда отсадила пятилетнего мальчика за самый задний стол, где уже было приготовлено блюдо — тарелка с куском грязного льда. «Ты же любишь есть снег! Ну так вот им и обедай!»
А еще моих коллег и друзей разного возраста (некоторые из них ходили в садики относительно недавно, каких-то 15 лет назад) привязывали полотенцем к стульям во время занятий (чтобы не вертелись), ставили перед всей группой в одних трусах в качестве наказания, запугивали, что за таким плохим ребенком родители не придут.
В современных садах такие методы уже все-таки почти не применяются (хотя случаи бывают разные — о самых вопиющих мы регулярно пишем). Принято считать, что это связано с общим вектором в сторону гуманизации педагогики, но на практике скорее происходит потому, что просто безнаказанности стало меньше.
Ребенку очень легко внушить, что если его наказывают, то он абсолютно точно виноват
А если виноват, значит, родители будут не защищать, а, напротив, наказывать дальше — в советское время, когда опозорить родителей было и правда страшно («Что теперь люди скажут?»), это почти всегда работало именно так. «Завтра придешь с отцом!» — и в школе, и в детском саду в те времена эти слова звучали как приговор.
Сейчас презумпция виновности в отношении детей все-таки уходит в прошлое. Современные родители меньше оглядываются на общественное мнение. Они наоборот, все чаще просят рассказывать, не ругали ли детей сегодня воспитатели, не наказывали ли. А если ругали и наказывали — идут разбираться. И пишут письма в департаменты. И записывают конфликты на видео и выкладывают в сеть. И, наверное, все-таки скорее всего это, а не тренд на гуманизм, приостановило насилие и издевательства.
Фото: Shutterstock / Oksana Shufrych
Но при этом общее ощущение какого-то тотального неуважения к детям в садах осталось. Да, в общем и целом их больше не бьют, не провоцируют травлю, не оскорбляют. Но за обедом есть все равно нужно все, даже через не могу и через тошноту. В тихий час необходимо спать — на боку, с коленями у живота. А на утреннике обязательно надо отчеканить стихи (почему они всегда такие безвкусные, кстати?) — бойко, громко и без запинки. Даже если ты интроверт и боишься сцены.
И вот тут я объясню, почему решила написать этот текст анонимно. Потому что я не считаю, что в детские сады идут работать какие-то специальные изверги, которым нравится унижать детей. И не считаю такими наших воспитателей (даже тех, кто применяет к детям весьма сомнительные меры). Поэтому не хочу, чтобы по данной публикации этих воспитателей вычислили и затравили. Ведь виноваты в целом не лично они. Ну или не только.
Мне видится, что тут скорее стоит вопрос каких-то общих (довольно спорных) ценностей и рамок, в которых до сих пор находятся работники детских дошкольных учреждений. Потому что эти люди тоже живут в постоянной атмосфере несвободы и страха — и я это вижу на примере нашей группы.
Заведующая увидит, что кто-то не спит в тихий час, — будет выговор. Дети плохо выступят на утреннике — не справляешься с работой
Родители жалуются, что после сада ребенок голодный, — не следишь, чтобы дети нормально питались. То есть получается, что о детях и о их личной радости все думают в последнюю очередь. А в первую — о том, как бы со стороны выглядеть примерно. И чтобы не к чему было придраться. Как и в любой другой истории построения некоего идеального (но только внешне) мира, страдают при этом самые слабые. В нашем случае дети.
Не все дети могут хотеть спать в тихий час, особенно в старших группах. Зачем этих детей заставляют лежать с закрытыми глазами? Они же уже большие, и им можно объяснить — лежим с открытыми, только тихо. А утренники для кого проводятся? Для заведующей, комиссии, родителей? Или для самих детей, у которых, вообще-то, праздник, которые устали ходить парами и хотят просто повеселиться, — почему бы не устроить им какие-нибудь веселые квесты вместо чтения довольно странных стихов по очереди? Обед нужен для того, чтобы дети были довольны, или чтобы тарелки были чистыми? Это очень простые и очень очевидные вопросы, но когда строишь идеальный мир, когда стараешься понравиться начальству (ведь именно от этого зависит твое повышение), ими некогда задаваться, верно? «Детское счастье» — это что-то неизмеримое, эфемерное. Другое дело понятные чистота, дисциплина, порядок. Важные приметы настоящего «сильного» педагога.
У меня нет готового рецепта, как сломать эту систему и повернуть детские сады лицом не к начальству и даже не к родителям (которые «важные шишки» и могут «сообщить куда следует»), а к детям. В самую первую очередь — к ним. Но очень хочется, чтобы это произошло. Мы, родители, конечно, жалуемся, разбираемся и будем делать это дальше. Но, кажется, мотивация тут должна быть другой.
Нужно, наверное, чтобы с воспитателей спрашивали не только отчеты по поделкам, проведенным утренникам, выполненным проектам и соответствию методичкам. А чтобы просто смотрели, у кого из них в группе дети по-настоящему счастливы. К кому они бегут обниматься и с кем не хотят расставаться. Чьи сказки, шутки и загадки пересказывают дома. Сказки, шутки и загадки. А не угрозы про ножнички и отрезанные языки.