Непростые отношения матери и ребенка уходят корнями в ее детство

Если присмотреться внимательно, можно часто наблюдать такие пары. С одной стороны — напряженный, не смеющий чувствовать или ощущающий хронический гнев ребенок. С другой — несчастная, уставшая от жизни мама. Оказывается, забытые и заблокированные переживания матери формируют пагубные для отношений с ребенком стратегии.

Расскажу Вам собирательный и наиболее часто встречающийся случай из практики. У меня в кабинете мама с девочкой примерно 8-14 лет (случай-то собирательный!). Мама и дочь сидят, не глядя друг на друга.

Непростые отношения матери и ребенка уходят корнями в ее детство

Девочка напряжена всем телом, сжалась в кресле и почти не дышит. Она похожа на маленького беспомощного злого котенка. И когда я стараюсь быть с ней уважительной и бережной, она немного пугается, становится растерянной.

Когда я спрашиваю ее о том, в чем она нуждается сейчас, что ей важно в ее детской жизни и какие свои трудности она хотела бы разрешить, получив поддержку и помощь взрослых, она немного «оживает» телом, ее напряжение становится заметно меньше, ребенок начинает свободнее дышать. Но ответа девочка не находит. Я замечаю некоторое удивление в ней. Похоже, с такими вопросами, с откровенным предложением поддержки она сталкивается впервые… Девочка рассказывает мне о том, как ей одиноко в новой школе. Как ей пусто без поддержки близких дома. В ответ на упреки мамы и описание ее промахов ребенок снова сжимается, поджимает губы и хмурится.

Когда я снова обращаюсь к маме с вопросом уже о ее трудностях, женщина начинает напряженно и зло говорить о промахах и неуспехах дочери. Перечисляет, что бы ей хотелось изменить в ребенке. Ее слова звучат зло и хлестко. А я почти физически чувствую, как в этот момент начинает закрываться, уходить глубок в себя только — только начинающий уже доверяться мне маленький и беспомощный, одинокий человечек, сидящий в кресле напротив. Когда я спрашиваю женщину о том, что она чувствует в этой ситуации, то она не сразу находит ответ. С моей помощью находится более-менее подходящее описание ее состоянию: усталость, беспомощность. И только признавать, что еще есть много злости и раздражения женщина не хочет…..Но и скрыть это у нее не получается, слишком уж много энергичного напряжения в ее словах и стали в голосе, когда она говорит о дочери…..

И в этот же момент мама девочки, как будто оправдываясь, проговаривает мне о том, какими способами она ежедневно старается сигналить ребенку о своей Любви. Но на мой вопрос, а знает ли она что то о том, за что ее девочку можно было бы похвалить и поценить, несмотря на все ее промахи, женщина впадает в ступор и не находит ответа… А на мой вопрос к девочке: «Нуждаешься ли ты в том, чтобы мама тебя чаще хвалила?» Ребенок начинает горько плакать и очень энергично и быстро рассказывать о том, как она в этом сильно нуждается. Ее чувства как будто бы внезапно и сильно вырываются наружу, не зависимо от воли девочки….

…Немного позже, в процессе консультации женщина рассказывает мне о том, как тяжело устроена ее жизнь. Как она устает, как мало у нее возможностей отдохнуть, расслабиться, побыть к себе бережной. Рассказывает о том, что она ждет от девочки помощи, поддержки и того, что ребенок возьмет на себя ответственность за то чтобы немного облегчить маме жизнь… Говорим с мамой о ее детстве. Женщина вспоминает о том, как мало хвалили ее, когда она сама была ребенком…

В этой паре ребенок-родитель я замечаю, как сильно мама привыкла не чувствовать, не называть, не проживать: усталость, беспомощность, злость, раздражение, печаль. Любые трудные чувства… А еще мама не привыкла замечать свои потребности и присваивать себе не только их, но и ответственность за них тоже. 

И девочка тоже боится Сметь Чувствовать и говорить о том, что она чувствует, не рискует нуждаться в чем либо осознанно, не обращается к окружающим взрослым за поддержкой про то в чем нуждается.

…И я понимаю, что если я сейчас научу всему этому ребенка, девочка Посмеет предъявлять себя и свои чувства и потребности Миру, а еще и без того уставшей и не счастливой маме… Более того, будет просить, а иногда и требовать поддержки, потому что она все-таки в этой паре ребенок, а мама – взрослый…

Такие пары: напряженный, испуганный, не смеющий что-то чувствовать и предъявляться, или чувствующий постоянный гнев и предъявляющий Миру только теневую часть Себя ребенок, и не счастливая, уставшая, нуждающаяся в помощи мама, приходят ко мне постоянно.

Это могут быть как мама и дочь, так и мама с сыном. И не важно, как характеризуются родителями поведенческие трудности ребенка. Агрессивен ли ребенок или он, наоборот, слишком тревожен, а может он безответственен, или его обижают сверстники, а он не умеет себя защищать. В любом случае он нуждается в Поддержке и Любви родителей, для того чтобы опереться на них и со своими трудностями и трудными не знакомыми ему чувствами справляться…

Иногда ко мне приходят втроем: мама, папа ребенок. И тогда это тоже три, каждый  по-своему, одиноких и не счастливых человека… Потому что, с одной стороны, я вижу ребенка, который столкнулся с чем-то для него трудным и непонятным. А с другой, наблюдаю родителя, который тоже испугался и не знает, как помочь своему ребенку справиться с тем, что этот ребенок своему родителю предъявил.

Оказывается, что в собственном опыте взрослых людей, часто или совсем нет моделей для переживания трудной ситуации вместе с ребенком, или та модель, которая имеется, никак не помогает ни справиться с переживанием ситуации самому, ни помочь своему ребенку… И тогда это уже никакой не взрослый, а такой же испуганный и беспомощный ребенок.

И тогда я вспоминаю главный принцип, который действует при авариях в самолете: « Сначала взрослый должен надеть маску на себя, а потом маску на ребенка!».

Поэтому я никогда не работаю только с трудностями сына или дочери. Кроме того, чтобы помочь маленькому Человеку, я предлагаю маме и (или) папе свою помощь в том, чтобы разобраться, почему ей (ему) трудно и несчастливо…

И знаете, если мама и папа соглашаются, чтобы я работала по очереди, то с ребенком, то со взрослыми, то мы в терапии родителя очень быстро оказываемся «на территории» его детского опыта, благодаря неожиданным воспоминаниям забытых детских травм и незавершенных в детстве ситуаций (их еще иногда называют незавершенными гештальтами). 

И мы с родителем вместе замечаем, как эти забытые и заблокированные переживания образуют не полезные для отношений с ребенком, а иногда и с супругом стратегии…

Итак, я оказываюсь свидетелем  переживаний своего детства людьми, давно  ставших взрослыми и даже уже родителями. Вместе  мы сталкиваемся с воспоминаниями об их отношениях со своими родителями. И, конечно же, встречаемся с  абсолютно не полезными установками, которые их родители совершенно неосознанно дали им для жизни и осуществления родительской и супружеской роли…

И вот, мы уже в детском опыте… Мы наталкиваемся на нереализованную потребность мам и пап в любви, уважении, которая блокируется призывом быть Всегда скромным, не эгоистичным человеком, который должен заботиться о других и Никогда не думать о себе. Ну, или иными не полезными установками.

Родители, сидя в моем кресле, оказываются точь в точь на месте своих «непослушных» и «неразумных» детей и вспоминают, как это часто не просто, больно и одиноко — быть ребенком. И с этой секунды все мамы, а иногда и папы, понимают, как это: Давать Любовь Другому и Получать ее самому( ведь бывает так, что родители отлично умеют давать своему ребенку Любовь, но совершенно не могут сигналить о своей потребности в ней своему чаду и делиться тем что они тоже живые люди и у них тоже есть желания!)

Уходя от меня с пониманием, как переживать и обмениваться Любовью, мамы и папы, родители и супруги берут с собой и ответственность за то, что с этим пониманием делать. Применить его в своих отношениях с близкими людьми или оставить себе, где-то в уголке сознания… Но это уже совсем другая история, как говорится…

Автор Елена  Владимирова

фото Ewa Cwikla