«Не хочу!» является первым зачатком границ ребенка

«Не хочу!» является первым зачатком границ ребенка, первым признаком, что что-то не так. Что-то воспринимается как нарушение границ, или не хватает ресурса. И нам трудно. Потому что мы опираемся на свой опыт, в котором наши «не хочу» считались признаками неуважения, лени, дурного характера. Не признав и не смирившись со своей травмой, мы не выдерживаем первых границ своего ребенка, и сметаем их.

Нам, родителям, чрезвычайно трудно встречаться с детским «не хочу». « Не хочу» воспринимается как каприз, раздражает, даже бесит. Ребенок говорит: «Не хочу есть твой суп, не хочу надевать вот эту кофту, не хочу смотреть твой фильм, не хочу к бабушке, в сад, не хочу учить уроки! Не хочу убирать игрушки, не хочу спать, не хочу, не хочу!»

«Не хочу!» является первым зачатком границ ребенка

Мы не умеем обращаться с этим «не хочу», но у нас сразу поднимается раздражение: от такого, которое можно удержать, до такого гнева, когда хочется уничтожить.

Что такое? Откуда столько злости?

А вы помните, как обращались с вашим не хочу, когда вы были ребенком? И могли ли вообще заявлять о том, что чего-то не хотите?

…Подруга рассказала мне о том, как ее заставляли есть. Был такой приказ: «Ешь!» И надо было есть.

Как-то она вылила борщ в унитаз. Не хотела подчиняться приказу «ешь»! Хотела выбирать сама: есть или не есть.

Она, конечно, не осознавала свой протест как защиту границ. Это было спонтанное действие. Но все же это были границы. Хотелось уважительного уважения к своему праву выбирать: когда есть.

Мама обнаружила «преступление», и подруге влетело. У мамы в картине мира отсутствовало такое право, и дочь была объявлена плохой, бессовестной и неблагодарной. Сейчас бы сказали — обесценивающей. Но вот вопрос: кто же и кого обесценил?

«Не хочу!» является первым зачатком границ ребенка, первым признаком, что что-то не так.

Может, происходит прямое нарушение права выбора, как в приведенном примере.

Может, не учитываются другие права: например ребенок устал, как в случае с уроками. Или страшно, например, встречаться с бабушкой, если она его пугает.

Или ему хочется пообщаться с родителем, которого так мало видит, и он не хочет спать.

Что-то не так. Что-то воспринимается как нарушение границ, или не хватает ресурса. Делать уроки, будучи не в ресурсе — это тоже нарушение границ.

И ребенок сообщает: «Я не хочу».

И нам трудно.

Потому что мы опираемся на свой опыт, в котором наши «не хочу» считались признаками неуважения, лени, дурного характера.

Не признав и не смирившись со своей травмой, мы не выдерживаем первых границ своего ребенка, и сметаем их.

…Я спросила подругу, как она обращалась со своим «не хочу», будучи взрослой. Она тут же припомнила, как протестовала против вторжения свекрови в их с мужем жизнь. Она уже не могла сказать: «Я не хочу, чтобы она влезала в наши дела». Потому что права не хотеть уже не было.

Ее муж и его мама тоже не признавали прав на границы, и считали вмешательство нормой. Потом семья распалась. Потому что требование границ противоречило требованию их отсутствия.

Детское «не хочу» во взрослом возрасте должно трансформироваться в «я не выбираю».

Я не выбираю не устраивающие меня отношения, работу, я не выбираю чуждые мне ценности.

И мне очень важен детский опыт того, чтобы мое «не хочу» не уничтожили, а заметили и придали ему смысл. Как минимум, в форме отражения.

«Ты не хочешь спать»; «Ты не хочешь делать уроки», «Ты не хочешь читать эту книгу».

Иногда ребенок нуждается в том, чтобы ему объяснили, что происходит. «Ты устал, и не хочешь заниматься. Давай немного отдохнем» «Ты соскучился, и не хочешь спать. Давай немножко пообщаемся».

В некоторых случаях ребенок задает нам зону развития.

«Она вылила мой суп. Почему? Она не хочет есть мою еду? Или дело в чем-то другом?»
Но всегда, всегда ребенок обозначает, что что-то не так. И это «что-то не так» происходит в контакте, требует внимания, и проговаривания.

«Ты не любишь мыть посуду, я знаю. Но все же мне нужна твоя помощь. В качестве награды можешь сегодня лечь спать на полчаса позже».

Автор Вероника Хлебова