Ничто не может подготовить вас к родительству, но когда ребенок рождается преждевременно, волнение и ожидание нового прибытия резко прерываются. В шоке и оцепенении вы оказываетесь в отделении интенсивной терапии новорожденных (ОИТН) практически без предупреждения.
Неонатальная интенсивная терапия — звучит как страшное место, которое вы вряд ли хотели видеть. В течение восьми недель я навещала своего ребенка каждый день, пытаясь стать матерью в медицинских условиях. Инкубаторы содержали крошечных младенцев на самом краю жизни, и все мониторы вокруг меня постоянно пищали тревожили нас.
Учитывая природу ОИТН, боль, которую каждый день оставляет ваш хрупкий ребенок, чувства пустоты и горя, неуверенность и взлеты и падения, провода, мониторы и сигналы тревоги, не говоря уже о звуковых сигналах безопасности на входе или постоянное тщательное мытье рук, меня не удивило, что родители, которые пережили преждевременные роды, подвергаются большему риску послеродовой депрессии, тревоги и посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).
Я помню момент, когда я впервые почувствовала панику и тошноту с симптомами ПТСР. Я возвращалась в отделение для новорожденных для четырехнедельного наблюдения за ребенком. Выйдя с автостоянки в больницу, я почувствовала, как мое сердце колотится в груди, и я услышала биение и пульсацию крови в моей голове. У меня закружилась голова, когда звуки и чувства превратились в звуковой сигнал, звуковой сигнал мониторов и гул вентилятора, когда воздух наполнил легкие моего сына. Я закрыла глаза, чтобы предотвратить панику, но все, что я могла видеть, это провода и механический взлет и падение крошечной груди моего ребенка. Я почувствовала тошноту, как будто все мое тело отключалось, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить это.
Никто не предупреждает вас о воспоминаниях, хотя, ПТСР часто проявляется, когда вы дома. Сеть поддержки больницы может исчезнуть в одночасье, и вам остается только удивляться, как вы справились с этим. Семья и друзья с добрыми намерениями предполагают, что трудные времена позади, и мысль о том, что отправление домой станет концом вашего неонатального путешествия, внезапно кажется нелепой. Обычные способы доступа к поддержке были закрыты для меня, поскольку доброжелательные вопросы в медицинских учреждениях или детских группах только усиливали негативные чувства гнева, ревности и горя. Для меня реальность становления матерью в отделении интенсивной терапии была настолько далека от «нормы», что я стала изолированной, неспособной связываться с местными мамами и опытом других семей.
Долгое время я верила, что одинока в своих мыслях о потере, гневе и горе. Боясь за то, что люди могут подумать обо мне, я молчала о воспоминаниях и боролась изо дня в день с тревогой. Я до сих пор помню огромную волну облегчения, которая охватила меня, когда я впервые прочитала рассказ другой матери о жизни после ухода за новорожденными в ОИТН. Возможно, это были ранние утренние часы, когда я читала ее блог, но вдруг я уже не была одна, и, более того, я обнаружила, что на самом деле я совершенно нормальная!
Видите ли, более 40 процентов мам в ОИТН испытывают послеродовую депрессию (по сравнению с 5-10 процентами матерей, которые рожают в срок без осложнений), и более половины сообщают о симптомах тревоги и ПТСР. Тем не менее, как и многие аспекты психического здоровья, о ПТСР после интенсивной терапии новорожденных редко говорят, а мамы, как и я, прячутся.
Я думаю, именно поэтому я сейчас делюсь своим опытом, поэтому я кричу о двух из пяти мам, которые испытывают проблемы с психическим здоровьем после преждевременных родов, всем, кто будет слушать! ОИТН может быть скрытым миром и часто противоречивым множеством эмоций, которые трудно понять, но только говоря открыто и честно, мы можем начать повышать осведомленность, предлагать надежду и призывать к большей поддержке.