Наличие второго ребенка полностью изменило мой взгляд на материнство!

Быть перфекционистом, естественно, было частью того, кем я была с тех пор, как себя помню. Я могла бы винить жизнь в континентальной части нашей страны, где высоко ценится перфекционизм, или динамику семьи, которая сопровождается ростом в семье из пяти женщин.

Хотя в глубине души я думаю, что все это происходит от глубокого и инстинктивного стремления быть любимым, принятым и одобренным. Какова бы ни была причина, я никогда не считала себя частью проблемы.

То есть до тех пор, пока я не стала мамой.

Когда у меня родился мой первый ребенок, я старалась держать все это вместе, чтобы люди не видели, как мое совершенство разрывается по швам.

График дремоты был, конечно, необходим. Мой сын был спокойным и спал всю ночь, как ангелочек. Мой дом все еще был безупречен, и мне удавалось как-то работать неполный рабочий день и каждый вечер готовить здоровую еду, но я очень сильно боролась с грудным вскармливанием.

Так как я восприняла эту неудачу как серьезное нарушение моих способностей правильно воспитывать своего ребенка, я позволила себе испытывать чувство вины. Я решила, что я просто улучшу свою игру по совершенствованию воспитания детей, сцеживая грудное молоко круглосуточно, пока моему сыну не исполнится 18 месяцев.

Для любого, кто когда-либо исключительно сцеживался, вы знаете, что это может стать полным безумием и лишить радости кормления вашего ребенка.

Управление малышом было определенно диким, но с моим опытом в педиатрии я знала, как держать его занятым, в то время как я держала вещи «под контролем». Другими словами, с одним ребенком я все еще могла играть роль совершенства. Все было хорошо, пока я не стала мамой двоих детей. Вскоре после рождения моей дочери я поняла, что должна начать отпускать совершенство.

Я жила одна в новом городе без посторонней помощи, а мой муж работал долгие часы. К моему удивлению, во всех отношениях невозможно было управлять двухлетним ребенком и новорожденным, стараясь каждый день содержать в чистоте дом и здоровые обеды на столе. Мое тело было разбито, а не «подпрыгивало», как это было с моим первым ребенком. Моя дочь никогда не спала более трех часов, пока ей не исполнилось больше года. Большую ночь она плакала часами, а я без устали пыталась ее успокоить.

Я помню, как я часами укачивала ее, пытаясь заставить ее успокоиться и уснуть. Тем временем я была зомби, и мой сын разорвал каждый квадратный дюйм дома на части. Соблюдение графика сна было практически невозможно с другим ребенком. Обед был часто на вынос. Были дни, когда я не смотрела в зеркало или не носила надлежащую одежду до 5 вечера.

Требования материнства смеялись над моей идеей идеального материнства. Каждую ночь я ложилась спать, чувствуя себя так, словно подвела своих детей. Я плакала.

Прошло совсем немного времени, пока я не осознала, что, если я хочу быть хорошей мамой, то есть сосредоточиться на вещах, которые действительно важны, мне нужно было перестать потеть на мелочах.

Несмотря на то, что я действительно не знала, как я была рада, что мне не нужно больше отставать от себя. Я так устала от высоких стандартов, которые установила для себя и окружающих. Я хотела выйти из ловушки перфекционистов и ослабить господство.

Я поняла, что самые красивые встречи с моими детьми произошли, когда я решила сказать: «О, не беспокойся об этом!» (т. е. за дом, ужин, расписания для отдыха и т. д.). Любовь и радостные встречи с моими детьми были несопоставимы с последними. Я знала, что моим детям нужно, чтобы я смотрела на них, а не на 3-дневное пятно на полу в столовой. Красота в моменты, когда я намеренно выбрала неподвижность и благодарность, а не производительность, была причиной, по которой я решила, что пришло время установить пожизненный образец перфекционизма и контроля.

Проблема была в том, что я не знала, с чего начать. Я жила так более трех десятилетий. Но я знала, что мне нужно с чего-то начать. Поэтому я начала практиковать быть несовершенной. Так же, как я учила моего 4-летнего сына. «Единственный способ стать лучше — это практиковать», — говорила я ему.