Позвольте мне быть честной: я не полагаю большие надежды на гендерные стереотипы.
Помимо реальности, что у моих двух сыновей есть мужские части и тестостерон, пробивающийся по их венам, я стараюсь не слишком вдаваться в их пол. Один из моих мальчиков любит спокойно читать книги и раскрашивать картинки. Другой любит кричать, бегать и бить кулаками. Они оба мои, родились с разницей в 18 месяцев. Оба совершенно уникальные личности. Насколько я понимаю, они оба «все мальчики».
Поэтому, когда я называю себя мамой-мальчиков, я не так много говорю о игрушках или стереотипах, связанных с полом, — нет, это совсем не так.
То, к чему я не была подготовлена в моей новой личности, будучи мамой мальчика, было то, как наличие сыновей связало бы меня с мужчинами совершенно по-новому.
Вот что значит стать родителем — это действительно меняет то, как ты видишь мир.
В детстве я всегда считала мальчиков «другими». Феминистка во мне читала рассказы о привилегиях мужчин и видела мужчин как часть проблемы. Будучи женщиной, я считала мужчин в некотором роде антагонистическими — не допускать женщин к власти, лидерству и даже к священным местам. Я знала мужчин, но я никогда не отождествлялась с мальчиками и мужчинами.
Пока я не стала мамой.
Так же, как те мужчины, которые говорят, что становление отцом изменило то, как они видели (или объективировали) женщин, я тоже почувствовала, что мой взгляд на мужской вид меняется из-за даров моих сыновей.
Сначала я поняла, как материнство изменило меня, когда смотрела новость о полицейском, которого застрелили во время патрулирования. Местная служба новостей, как они часто делают, взяла интервью у его матери в кратком изложении о ее сыне. Пожертвовав своей жизнью в исполнении служебных обязанностей, его мама проговорила в эфире 8 секунд — почти оскорбительно короткий кусочек его драгоценной жизни.
В прошлом я бы посмотрела отчет и подумала: «Ого, это так грустно!» И быстро пошла дальше. Но в ту ночь, когда мой 9-месячный первенец спал в соседней спальне, меня охватили глубокие эмоции. Слезы наполнили мои глаза. Комок распух в моем горле. Этот бедняга. Эта бедная мама. Этот полицейский был ее ребенком.
Этот полицейский был ее ребенком.
Я была в равной степени удивлена, обнаружив сладкую привязанность, которую я внезапно почувствовала ко всем мальчикам, подросткам, мужчинам. Полный прыщей и гормонов, неловкости и стремления, я недавно наблюдала, как эти неуверенные подростки блуждают по нашему городу и чувствуют сильный материнский инстинкт. Всего через несколько лет мой ребенок станет одним из этих существ: потным, одержимым влюблённостью, превращающимся в мужчину. Я не могу не смотреть на этих 14-летних мальчиков и не улыбаться. Они чей-то ребенок.
Эти подростки — чей-то ребенок.
Я видела старика в кафе на прошлой неделе. Его руки дрожали, когда он подносил кофейную чашку к губам. Он держался, стремясь сохранить столько независимости, сколько мог собрать палкой рядом с собой, чтобы направлять свою походку. Его матери, скорее всего, уже давно нет. Но у него была мама. И она его сильно любила. И теперь он должен идти по жизни без нее. До конца ее дней он был ее ребенком.
Этот старик был чьим-то ребенком.
Мой муж замечательный мужчина и отец. Но становление родителем научило меня тому, что хорошие люди не просто появляются полностью сформированными — их формируют, толкают и лелеют сотнями тысяч маленьких и больших путей. Теперь он замечательный муж, но он всегда будет ребенком своей матери. И я так благодарна за хорошего человека, которого она воспитала.
Мой муж всегда будет ее ребенком.
Когда-нибудь у моих мальчиков не будет их сладких маленьких голосов и мягких маленьких тел. Они будут большими и здоровыми, слишком занятыми для меня и в спешке, чтобы встретиться со своими друзьями и, возможно, встретиться с девушками. Думая об их ангельских лицах с волосами на лице, я смеюсь — и плачу.
Мои мальчики всегда будут моими детьми.
Но мои маленькие мальчики однажды — раньше, чем это может показаться — станут мужчинами. Большие, сильные мужчины с ответственностью и ожиданиями. С людьми, смотрящими на них, и бременем, отягощающим их. С культурными понятиями мужественности принимать или отвергать. С возможностью быть нежным или героическим. С их собственными представлениями о том, что значит быть «хорошим человеком».
И миру отчаянно нужно больше хороших людей.
Для меня большая честь помогать вести, поднимать, закреплять и запускать моих маленьких людей по пути.
Но как бы ни были велики мои сыновья, они всегда будут идеально вписываться в мое сердце.
Эти мужчины всегда будут милыми сыновьями этих матерей.
И я всегда буду чувствовать тепло и глубину общения с мужчинами по всему миру из-за этих моих дорогих мальчиков.
И они всегда будут моими детьми.