Представьте себе такую сцену. Второй день рождения моей дочери. Я сижу в празднично украшенной кухне с тремя другими матерями. Мы пытаемся удержать на коленях бумажные тарелки и потягиваем пиво из бутылок. Наши дети, от 2 до 4 лет от роду, с удовольствием крушат гостиную, едят по второму куску пиццы или (мой ребенок) цепляются к родителям, пытаясь залезть повыше и всё рассмотреть.
Мы с подругами исповедуемся. Признаемся, что делаем то, что сами осуждали, будучи беременными — что разрешаем детям проводить время перед мониторами, используем манипулятивные приемы, чтобы уложить их спать, что 50% их рациона составляют фруктовые пюре в пакетиках. Я с трудом приняла, что моя работа на полный день значит, что в нашей семье овощами будет считаться картошка фри.
Мы согласились в том, что идеальное родительство невозможно. Никто ни нас не имеет достаточно времени и денег, чтобы растить детей так, как мы могли бы при неограниченных ресурсах.
Наш разговор неспешно повернул к другой, даже более тонкой и трудноуловимой теме: к тому, что называется «уходом за собой» или «заботой о себе» и настойчиво ожидается от молодых матерей в последние годы. Полушепотом мы спросили подруга подругу: что ты делаешь для себя? Ты достаточно заботишься о себе?
Когда люди смотрят на мою милую дочь и говорят: «О, ты наверное уже не помнишь жизни без нее?», медлю с ответом. Конечно, я помню. Я помню спонтанные походы на ужин вне дома,похмельные субботы, семичасовые теле-марафоны на диване, послеобеденные сеансы письма посреди гостиной и занятия на велотренажере три раза в неделю.
Я также помню острый укол осознания, что я могла бы продолжать жить так — легко, с удовольствием, но и страхом, что пассивное принятие перемен, вместо их инициирования, однажды опустошит меня. Я помню, как задавалась вопросом, что может помочь мне начать движение к лучшей версии себя, той, которой я хотела быть.
Любовь к ближним всегда помогала мне проявить мои лучшие качества, так что я решила, что хочу изменить свою жизнь — через ответственность и бездонную любовь. Любовь к ребенку, который будет во мне нуждаться.
Список того, от чего нам с подругами пришлось отказаться — даже в счастливом — родительстве, довольно длинный: вязание, чтение ради удовольствия, уроки зумбы, сон в постели без детей, терапия. Эти жертвы, конечно, оборотная сторона всепоглощающей любви к детям. Никто из нас не может себе позволить адекватно заботится о своем теле и душе.
Когда фитнес-тренерка Мария Канг опубликовала фото, на котором виден её плоский живот, подтянутые, загорелые бедра и трое сыновей и публично спросила нас всех: «А в чем ваше оправдание?», я не знала, что ответить. Тогда моей дочери было три месяца, а я гадала, когда почувствую желание вернуться в тренажерный зал, куда я ходила практически ежедневно всю беременность, включая день стимуляции родов. Я удивляла медсестер, принимая позу «собака мордой вниз» на 39 часу моих схваток, прямо перед незапланированным кесаревым сечением.
Но после рождения дочери, я была так измотана родительством, что начала принимать медикаменты, чтобы справиться с тревожностью, — раньше в этом мне помогал велотренажер, и считать кормление грудью физическими упражнениями. Когда у меня находился час, чтобы «заняться собой», я принимала душ или дремала.
Что мне не понятно, так это простота, с которой мы советуем матерям «в первую очередь заботиться о себе». Эта фраза сопровождается определенными представлениями о том, кто способен заботиться о себе и какая именно «забота» ценна. Сделать тренировку — хорошо, посмотреть целый сезон сериала за один присест — плохо.
Мы аплодируем матерям, которые находят время сходить в спортзал, сделать укладку волос или вылизать квартиру за время детского дневного сна, потому что мы ценим женскую заботу о себе и своем доме — если она направлена на ублажение окружающих. Но если женщина предпочитает поваляться в кровати с телефоном, заткнув уши берушами, мы задаемся вопросом, в достаточной ли мере она жертвует собой, чтобы считаться полноценной матерью.
Ситуация нехватки ресурсов для большинства из нас означает, что за преимущества и выгоды одного из вариантов приходится платить жертвами в чем-то другом. Я не могу себе позволить ни абонемент в фитнес-клуб, ни услуги няни, чтобы туда пойти, так что тренируюсь дома по 15 минут под видео-уроки. За эти 15 минут я плачу временем, которая моя двухлетка проводит за монитором — иначе она будет карабкаться по моим ногам и нажимать на кнопки ноутбука. Вот то, в чем я готова признаться только в подходящей компании — отдать приоритет своим занятиям значит подвинуть дочь вниз в списке приоритетов.
Возможно, это не так уж плохо. Моей дочери полезно видеть, как я делаю упражнения в свое удовольствие, без давления и принуждения. Физическая активность также очень положительно сказывается на мне как на матери: бодрит и снижает уровень тревожности.
Также я начала держать в зоне видимости книгу и время от времени читаю её рядом с дочерью — в те редкие моменты, когда она играет самостоятельно. В глубине души я знаю, что это хорошо, что она показывает пальцем и говорит «Мамина книга!».
Но это идет вразрез с нашей культурой, предъявляющей к родителям невероятно высокие и зачастую противоречивые требования. Мы должны воспитывать в детях независимость, но никогда не выпускать их из поля зрения, считать, что дети — прежде всего, но не забывать о важности удовлетворения своих потребностей.
Одна подруга рассказала, что ходила на урок йоги, где инструкторка рассказывала, как сложно «наливать из пустой чашки». Эта метафора означает, что мы не можем делать всё наилучшим образом, когда наши ресурсы — время, сон, финансы, физическое благополучие, сила духа — истощены, поэтому важно держать чашку наполненной.
«Я думаю, матерям там часто ПРИХОДИТСЯ наливать из пустой чашки», сказала моя подруга. — «Иногда я чувствую себя виноватой за то, что могу — и отправляю — детей в сад в те дни, когда не работаю».
Подруга осознает, что возможность «заботиться о себе» есть далеко не у всех. Посоветовать матери, которая едва сводит концы с концами, записаться на йогу, пообедать в кафе с подругами или пойти в кино, значит игнорировать обстоятельства, которые не позволяют им «наполнить чашку», жить так, как они хотят.
Но даже если мать имеет возможность «заботиться о себе», она наверняка столкнется с осуждением — и за само использование этой возможности, и за то, что использует ее не на демонстративное «улучшение» себя.
Пришло время переосмыслить значение слов «забота о себе» и уважать все разнообразие действий (или их отсутствия), которые помогают нам наполнять свои чашки. Также пора признать, что у многих матерей чашки так и остаются пустыми, и помочь им — наша коллективная ответственность. Мы можем влиять на это как отдавая свои голоса на выборах за тех, кто борется за соответствующую социальную политику, так и своим личным сочувствием и соучастием. Мы можем открыто признать проблемы, связанные с экономикой родительства. Для большинства из нас, заботиться о себе — значит жить по бартерной системе.