Ее молодой человек — не безответственный юнец. Он лет на семь или восемь старше ее, работает мерчендайзером в крупном сетевом магазине, в свободное время ходит в качалку и читает книги по психологии, с Катей встречается уже полгода, до этого три года прожил в гражданском браке. О ее беременности он узнал еще неделю назад и сказал, что надо начинать готовиться к свадьбе.
Почему же Катя решила прервать беременность?
А Катя не решала. Решала Катина мама Марина Аркадьевна. Очень заботливая мама. Такая заботливая, что теперь сидит и плачет: «Возьму ее грех на себя!» — с недавних пор она стала похаживать в церковь. Пока обычно днем, между службами, свечку там поставить, записочку написать.
Марина Аркадьевна — фактически глава семейства. Работает она в школе в отделе кадров, успевает вести хозяйство, все ее слушаются и уважают и дома, и на работе. Муж советуется с ней по всем вопросам, для дочери она бесспорный авторитет.
«Тебе, — сказала она Кате, — еще жить и жить. Первый курс. Куда тебе замуж? А если он тебя бросит? Как ты будешь одна дитя растить — без образования, без специальности? Кому ты с ребенком нужна будешь?»
И отвела дочку к врачу.
Катя поплакала те самые два дня да и успокоилась — ну что ж, жизнь продолжается. Молодой человек тоже сильно горевать не стал.
Через несколько месяцев Катя и ее мерчендайзер-психолог расстались. Не из-за аборта, просто надоели друг другу. Были ли у них шансы в браке? Может да, а может, нет. Будут ли у Кати еще дети? Может да, а может, нет.
Не ждите простых назидательных решений. Просто завяжите узелок на память.
Вот вам другая история.
Моя старшая коллега Нина Герасимовна, разведенная дама лет сорока, пришла в офис в слезах. Ей дочка Оля, только что закончившая школу, сообщила, что беременна. Молодой человек — ветер в голове, сам только в ПТУ поступил. Какой там брак! Даже не планируют.
Рыдала Нина Герасимовна до шести вечера, на следующий день вообще отгул взяла, а потом вернулась спокойная и бодрая. Почему? Да потому что сели с дочерью, подумали, посчитали — и вместе решили рожать.
Нина Герасимовна не ходит в церковь ни за свечками, ни на долгие службы. Она вообще ходит только на работу, ну по выходным еще в кино или на выставку какую-нибудь. Но теперь они вместе ждут сына и внука. Или дочку и внучку — пока не разобрались.
Я вовсе не хочу сказать, что Нину Герасимовну и ее Олю ждет пастораль. Скорее всего, девушка родит и продолжит «балду пинать» — искать свое счастье, учиться (или не учиться), общаться с друзьями и подружками, а может, даже так и не выйдет замуж. Нина Герасимовна, вероятно, будет воспитывать почти своего ребенка, ругать непутевую дочку, недосыпать по ночам…
Ладно, вот вам третья история. Ей уже несколько лет.
Когда я еще училась в институте, ко мне в гости пришла совершенно растерянная однокурсница. Назовем ее Надя. Она даже не знала, от кого она беременна — простите меня, консервативные матроны, такое тоже бывает. Надя любила тусовки в ночных клубах и поэзию Серебряного века, на лекции ходила без удовольствия, на семинарах отвечала вяло, но в целом учеба давалась легко, а ей очень надо было диплом получить.
Надя пришла в гости именно ко мне по одной простой причине: ей хотелось спрятаться от мамы. Хотя бы на несколько дней. Меня в тот год отселили в отдельную квартиру. Правда, однокомнатную, так что пустить Надю с грядущим ребенком я бы не смогла, но некоторое время у меня можно было переждать.
Получить диплом — это было задание от мамы. Моральные принципы дочери ее не волновали, а вот диплом — волновал. А с моральными принципами у Нади было странно: беспорядочные связи и ночные клубы — да, а вот прерывание беременности — нет. Категорически. Даже на ранних сроках. Что-то такое в Надиной голове было уверено, что это убийство.
Надя отсиделась пару недель у меня, а потом вызвала на разговор маму.
Был скандал. Мама возмущалась, кричала, что на таком сроке это не большее убийство, чем удаление больного — ладно, не больного, просто очень мешающего зуба мудрости, и весь наш уже знавший о Надиной истории курс, кроме меня (а я идеалистка), был уверен, что мама «продавит».
Но мама не продавила, и в положенный срок Надя родила. Мама, правда, ее даже в роддом не повезла — так была рассержена все эти месяцы. Но, познакомившись с внучкой, более или менее успокоилась. Жизнь потекла своим чередом — с пеленками, прогулками, прививками и прочим набором.
Надя изменилась. Ночные клубы закончились, как и беспорядочные связи. Дочку Лизочку она крестила и даже попыталась ходить в церковь — надолго ее не хватило, но этот краткий духовный опыт ее несколько остепенил. Институт закончила через два года после нас. Тогда же встретила молодого человека, с которым живет и сейчас (я бы на ее месте все-таки вступила с ним в официальный брак). Работает, правда, где попало и от случая к случаю, но ребенок тут не при чем — просто Надька так и не нашла своего дела в жизни.
Лиза ходит уже в третий класс.
Отличие между Катей и Надей только в том, что у Кати нет ребенка, а у Нади ребенок есть.
Общую мораль в этих трех историях мне сформулировать трудно. В первую очередь я обращаю этот текст к матерям юных созданий женского пола. Милые дамы! Ребенок может помешать Вашей дочери окончить институт, а может и не помешать. С ребенком на руках можно построить семейное счастье, а можно и не построить. Ребенок может причинить Вам бытовые неудобства — и, скорее всего, именно это он и сделает — но может и принести море радости, и это он тоже сделает.
Цена вопроса совершенно в другом. Есть человек — нет человека.
Потом может быть очень стыдно, и исправить уже ничего нельзя.