Эти 4 слова имеют огромное значение при разговоре с подростками!

Обычно, когда один из моих детей чем-то разочарован, я быстро могу найти решение для их проблемы. И, как правило, когда я предлагаю это решение, оно принимается за полезную мудрость, применяется согласно моим инструкциям и успешно выполняется. Потому что я — мудрая, крутая мама, полна блестящих идей, чтобы помочь моим детям преодолеть все препятствия.

А потом моему старшему исполнилось 12 лет, и все изменилось.

За последний год мой «материнский вклад» постепенно переместился в тот же дальний угол, что и старые фигурки моего сына «Трансформеры» и миниатюрные самолеты.

Хорошо, хорошо, я мелодраматична. Я знаю, что мой ребенок ценит мое мнение, потому что иногда он все еще спрашивает советы. Я бы лучше не предлагала это по собственной инициативе. Если я это сделаю, он либо «уже знает», о чем я говорю, либо я просто ошибаюсь, он «только что узнал об этом в школе, мама». Что, к его чести, обычно верно.

Конечно, это абсолютно нормальное поведение подростков. Мой сын рвется к независимости — последнее, что он хочет, когда расстроен, — это чтобы я спасала его.

Проблема возникает, когда он действительно не может справиться с проблемой самостоятельно — когда ему нужна помощь, но он не осознает этого, или когда он не в своей тарелке, ошеломлен и зол. Это самые тяжелые моменты для нас, и они случаются чаще всего, когда он застревает в сложной домашней задаче.

Итак, он невероятно расстроен, буквально до такой степени, что дергает себя за волосы, и я уверена, что он вдвойне разочарован тем, что знает, что он сам по себе. Мама больше не может помочь. Но когда я предлагаю такие решения, как «Сделайте глубокий вдох, ты можешь сделать это» или «Ты написал кому-нибудь из своих друзей?», он становится еще более разочарованным. Он говорит мне: «Нет, я не могу этого сделать» или «Нет, мои друзья не могут помочь, они так же застряли, как и я», и стучит кулаком по стойке.

Были времена, когда он так обижался на меня, что я набрасывалась в ответ. Я говорю ему, что он может быть злым и разочарованным, но я не потерплю, чтобы он срывался на своих родителях.

Несмотря на то, что я могу быть права, не терпя порочного поведения, в тот момент, когда он приходит в себя, мое приказание ему вести себя каким-то определенным образом совершенно неэффективно. Он имеет дело с быстро развивающимся мозгом, у которого все еще есть недоразвитая префронтальная кора. Это делает управление большими эмоциями невероятно трудным. Буквально он не виноват, что он не может контролировать свое настроение. Конечно, ему еще нужно учиться.

Но это нормально — я нашла обходной путь. Четыре простых слова, которые изменили то, как мы с сыном общаемся друг с другом в трудную минуту:

«Чем я могу помочь?»

Моя лучшая подруга была врачом-клиницистом и работала со многими детьми, и она предложила мне попробовать это. Люди, это чудо.

Чем я могу помочь?

Этот маленький вопрос меняет все. Это дает моему сыну автономию, чтобы решить, прежде всего, хочет ли он помощи или нет — потому что иногда он действительно не хочет решения. И он уже достаточно взрослый, и я должна уважать его, когда ему нужно место, чтобы что-то понять самому.

Чем я могу помочь?

Это также позволяет ему решить, должен ли он принять помощь, и как она будет выглядеть. Может быть, он хочет от меня предложения. Может быть, он хочет тишины на несколько минут. Возможно, ему нужна закуска, бумага или новые батарейки для калькулятора.

Чем я могу помочь?

Он может просто сказать, что не хочет сейчас никакой помощи. Но когда я задаю вопрос, по крайней мере, я даю ему понять, что я здесь, если он нуждается во мне. Я думаю, что мы все можем относиться к тому чувству комфорта, которое мы получаем, просто зная, что резервная поддержка доступна, если она нужна. Чем я могу помочь, это мостом к автономии — я не собираюсь спасать своего ребенка, но я сообщаю ему, что он не один.

На прошлой неделе, когда мой сын, срываясь до слез, делал свою домашнюю работу по алгебре, я задала вопрос. Признаюсь, я сначала пыталась предложить решения, которые только расстроили его. Но потом я вспомнила: чем я могу помочь?

И он действительно хотел помощи. Вы знаете, что он хотел? Объятья. В самом деле. Офигенное объятие. Я обняла его и почувствовала, как его плечи расслабились. Он вернулся к работе и, хотя все еще был разочарован, казалось, добился определенного прогресса. Я вернулась через 10 минут и предложила еще одно объятие, которое он принял. На этот раз, так как он был спокойнее, я напомнила ему сделать глубокий вдох и предложила принести ему перекусить. Он согласился на это. Еще через 10 минут я предложила еще одно объятие. Он все еще соглашался, но на этот раз он был намного, намного спокойнее и достаточно сосредоточен на своей работе, поэтому ему нужно было только очень быстрое объятие, прежде чем он снова сосредоточился на задаче.

Возможно, в следующий раз, когда я задам этот вопрос, он захочет узнать мое мнение. Может быть, он не примет некоторые идеи от меня. Или, может быть, он скажет, что просто хочет выяснить, как справиться со своей проблемой самостоятельно.

Я знаю, что мой сын хочет быть независимым, и все же, я знаю, что он все еще нуждается во мне. Не всегда, но иногда. И я думаю, что часть пути к независимости состоит в том, что мой сын должен научиться знать, когда он мне нужен, а когда нет. Моя работа — дать ему возможность принять решение.